…Вот уже около тридцати лет существует в Москве рок-лицей, расположенный в клубе «Красный химик», рядом со станцией метро «Площадь Ильича». И около десяти лет преподает в лицее эстрадный вокал Екатерина Юрьевна Белоброва.

Для Екатерины Юрьевны, как и для других преподавателей рок-лицея, не существует вопроса, как привить подросткам любовь к музыке. Целые толпы людей самого «трудного» возраста (а также гораздо более старшего) с музыкальными инструментами и без них стекаются в «Красный химик». При обучении здесь используются классические образцы западной рок-музыки. Преподаватели – концертирующие музыканты, они всегда в курсе последних новинок в области музыкальных технологий. Белоброва, к примеру, посещала уроки вокала в «Royal Academy of Musik», в Лондоне.

Корр.: Екатерина Юрьевна, как заинтересовать детей музыкой?

Е.Ю.: Я никогда не пыталась никого заинтересовать, ко мне обычно приходят люди, уже заинтересованные. Я думаю, это и вообще не нужно. Человек должен заниматься тем, что ему нравится. Очень не правы родители, приводящие своих чад учиться музыке лишь потому, что у них самих когда-то «не сложилось», но осталась мечта или невоплощённые амбиции. 90% таких детей, даже доучившись до конца, «завязывают» с музыкой навсегда.

Корр.: Есть ли среди Ваших учеников профессиональные академические музыканты?

Е.Ю.: Есть, и немало. Сегодня в мире наблюдается тенденция к стиранию граней между академическим и эстрадным звукоизвлечением, я с этим столкнулась, когда работала в Лондоне, в Королевской Академии (это практически наша консерватория).Там академических певцов готовят в том числе и для мюзиклов. «Эстрадный вокал» – сравнительно молодая специальность, и как она использует классический опыт, так и академические педагоги используют находки и приёмы своих коллег. Это движение навстречу.

Корр.: Учебная программа вокалистов по многим предметам облегчена. Оправданно ли это?

Е.Ю.: Вряд ли. Хотелось бы, чтобы певец был тоже грамотным, разносторонним музыкантом. Похоже, что уровень требований снижается не только у вокалистов, многие инструменталисты всерьёз занимаются только специальностью. У наших вокалистов, к тому же, есть ещё одно слабое место – сценическая подготовка.

Корр.: Помогает ли вокалистам владение каким-либо инструментом?

Е.Ю.: Любой профессиональный инструменталист, не только академический, испытывает трудности. Он подходит поначалу к овладению голосом как к освоению ещё одного инструмента: «давайте мне гаммы, сольфеджио я проходил». Голос же кардинально отличается от всех других музыкальных инструментов тем, что здесь, как нигде, в процесс музыкального творчества включено тело, причём полностью – от кончиков пальцев на ногах до волос. Если это не так - певца слушать невозможно. Он просто не будет попадать в ноты. Сама темперация тела как инструмента зависит от состояния здоровья – физического и психического. Поэтому первое, что мы даём учащимся (независимо от их специальности и начальной подготовки) – физические и физиологические аспекты звука. Певец – он сам себе и инструмент, и музыкант. И сначала нужно настроить этот инструмент, а потом учиться на нём играть. Если музыкант хороший, он сможет стать замечательным певцом.

Корр.: Вы говорили о необходимости психического здоровья для занятий вокалом. А если подойти к этому с обратной стороны? Могут ли ваши занятия стать своего рода терапией для учеников?

Е.Ю.: Думаю, да. Ведь задача психотерапии – научить людей жить без отвращения к жизни, то есть помочь им легче относиться к тому, что происходит вокруг. Уроки вокала помогают снять зажимы. Часто приходят очень закомплексованные ребята, просто смотреть на них страшно. А позанимались немного – смотришь, расправляются, даже голос у них, оказывается, есть! Я поэтому никогда не устраиваю предварительного прослушивания. Новенькие обычно спрашивают: «А когда вы нас будете прослушивать, проверять нашу музыкальность?» Я говорю: «А зачем? Вы же учиться пришли. Вот научитесь – тогда послушаю. Зачем слушать ненастроенный инструмент?»

Корр.: То есть, для вас не существует понятия «нет голоса»?

Е.Ю.: Если ты можешь говорить, то голос у тебя есть.

Корр.: Вы выделяете кого-нибудь из российской эстрады?

Е.Ю.: Есть у нас и хорошие певцы, и хорошие артисты, но, к сожалению, обычно это разные люди.

Корр.: Что вы могли бы сказать о преподавании музыки в средней школе?

Е.Ю.: Пожелать более достойного отношения к этому предмету со стороны администрации. Потому что условия, в которых сейчас происходит преподавание музыки, таковы: математику первым уроком ставить не надо, мозги ещё не проснулись - пусть поют. Последний урок: голова уже не варит, вот с музыкой справятся! Максимум, что может педагог в таких условиях, – как-то удержать внимание учеников. Отсюда и требования по предмету к ученикам и педагогам. А в Англии, например, выпускники самых обычных школ свободно поют по нотам, с листа, к примеру, простые двухголосные песни. Они проходят это в школе! И плюс к тому – обязательная практика в школьном оркестре. Отсюда и уровень их профессиональных музыкантов.

Корр.: Помогает ли им в этом церковь?

Е.Ю.: Помогает. Часто даже материально. Совершенно нормально для церкви спонсировать члену своей общины запись диска или съемку клипа, причем не обязательно религиозного содержания.

Корр.: Полезно ли певцам-солистам петь в хоре или ансамбле? Нет ли здесь опасности излишнего нивелирования голоса?

Е.Ю.: Хоровое и сольное пение нельзя противопоставлять друг другу. Это часть профессии. Вокалист должен быть мобилен. Если он с трудом перестраивается из ансамблевого самоощущения в сольное, значит, это проблемы его личности. Опять подходим к вопросу о психотерапии.

Корр.: Можно ли сказать, что время узкой специализации в музыке закончилось?

Е.Ю.: Да, возможно. Во всяком случае, самые яркие из моих учеников поют, исходя из задачи, в разных манерах, совершенно не боясь испортить голос.

Корр.: Что бы Вы могли пожелать нашей газете?

Е.Ю.: Как раз того, о чем сейчас говорилось – разнообразия и смелости. Будьте всегда интересны себе и людям. У вас для этого есть все шансы.