Путешествовать всегда было обычным делом для композиторов. Гийом де Машо, основатель французской полифонической школы XIV века, годами сопровождал в походах герцога Люксембургского и жил вместе со своим господином в Праге и Литве. Большинство композиторов фламандской полифонической школы, например Жоскен и Обрехт, жили и работали в Северной Италии – там лучше платили и была более развитая певческая культура.

 Как-то, прогуливаясь по центру Мюнхена, я обнаружил на одном из домов табличку: «Здесь жил и работал Орландо ди Лассо». Другой великий фламандец, Генрих Изаак, работал в паре сотен километров на юго-запад, в тирольском Инсбруке, и оставил нам хит «Инсбрук, я должен тебя оставить», который в переделанном виде и с духовным текстом звучит в баховских пассионах. С развитием нотоиздания композиторы Италии устремились на север: Локателли вместе с учениками плотно обосновался в Амстердаме, немцы Щютц и Розенмюллер творили в Венеции, Доменико Скарлатти всю свою жизнь работал в Мадриде.

Причины, по которым Гендель и Гайдн с интервалом в полвека жили в Лондоне, также в основном экономического порядка, но у Гайдна еще был и дополнительный резон – война и экономический кризис на родине. Эти же причины заставили Моцарта перед смертью планировать отъезд из Вены: он вел переговоры сразу с несколькими потенциальными работодателями – с прусским королем Фридрихом Вильгельмом Вторым и князем Потемкиным-Таврическим, предложившим композитору баснословное жалование. Только смерть светлейшего князя помешала Моцарту стать первым русским классиком. Однокашник Моцарта по академии в Болонье Максим Березовский, напротив, возвращение из Италии в Россию воспринял как травму и покончил с собой в глубокой депрессии. Более счастливая судьба у Дмитрия Бортнянского, который прожил десять лет в Венеции, и много путешествовавших по Европе Глинки и Рубинштейна (оба учились в Берлине у одного педагога).

В XIX веке затяжные путешествия становятся еще более обыденным делом – достаточно посмотреть на рабочие графики Малера, Брамса, Дворжака или Чайковского. Традиция свободы передвижения укрепляется и становится естественной до тех пор, пока в биографии художников не начинают вмешиваться общественные потрясения: революции, узурпация власти тоталитарными режимами и мировые войны. Эти события, в свою очередь, сформировали такое понятие, как «волна эмиграции»: то есть ситуацию, когда людей объединяет не место, куда они стремятся, а место, из которого они бегут.

Революция 1917 года заставила уехать из России самых крупных композиторов эпохи: Прокофьева, Стравинского, Рахманинова Глазунова, Метнера. Музыкальную жизнь в СССР пришлось изобретать заново, начинать фактически с нуля. То же случилось с немецкой музыкальной культурой после 1933 года. Приход к власти нацистов вынудил к отъезду Шёнберга, Хиндемита, Айслера, Вайля.

В Западном Голливуде Стравинский и Шёнберг жили на расстоянии нескольких километров друг от друга, их дети учились французскому языку у одной и той же гувернантки, хотя семьи не общались вплоть до начала 60-х. В каком-то смысле волна немецких и русских эмигрантов дала импульс послевоенной американской культуре: Кейдж учился у Шёнберга, Фелдман у Вольпе, русский эмигрант Владимир Усачевский сформировал целую школу электронной музыки в США и определил ее развитие на годы вперед; будущие гуру минимализма Ла Монте Янг и Стив Райх тоже прошли через европейскую выучку.  

Следующим мощным импульсом для массовой эмиграции композиторов стал крах СССР и вместе с ним – крах системы государственной поддержки искусства. После 1991 года Россию покинули представители сразу нескольких поколений композиторов. С одной стороны – маститые классики, заслужившие признание у себя на родине и известные за рубежом. Альфред Шнитке в начале 90-х переезжает в Гамбург – город, в котором у него появляется место в консерватории и издатель. Эдисон Денисов после автокатастрофы 1994 года наибольшее время по состоянию здоровья проводит во Франции. В Германии остаются жить София Губайдулина и Родион Щедрин. Все они получают восторженный прием публики и заказы от самых влиятельных оркестров и музыкальных институций. Сходные процессы происходят и в бывших союзных республиках. Уезжает в США Леонид Грабовский, c 1993 года за рубежом живет Гия Канчели, и уже с 1979-го – Арво Пярт, оставшийся в Германии.

Затем уехало поколение АСМ. Николай Корндорф – в Канаду, хотя и остается привязан к Европе несколькими крупными проектами; Александр Раскатов, Иван Соколов и Виктор Суслин переселяются в Германию, Владислав Шуть, Дмитрий Смирнов и Елена Фирсова – в Великобританию, Сергей Белимов во Францию и, наконец, Антон Батагов в США. Их судьба значительно сложнее, у большинства нет за рубежом базы из издательств, круга заказчиков и фестивалей, на которых исполняется их музыка. Интерес к советской и постсоветской музыке, всколыхнувший европейскую музыкальную жизнь в конце 80-х – начале 90-х, быстро угасает.

После постепенного исчезновения неоромантических и постмодернистских тенденций в европейской музыке в конце 80-х композиторы среднего поколения из бывшего СССР зачастую кажутся архаичными, интерес к ним ослабевает либо перемещается в сферу коммерциализированной филармонической среды. Хрестоматиен пример Валентина Сильвестрова, чья музыка была освистана на Берлинской биеннале 1993 года и с восторгом принята на том же фестивале, уже существующем под названием Maerzmusik, 16 лет спустя. Многие – Батагов, Соколов, Василий Лобанов – развивают в этих условиях двойную карьеру: как композиторы и как пианисты. Некоторые – Суслин и Шуть – работают в издательствах или преподают. По-настоящему удачно сложилась судьба у А. Раскатова, его опера «Собачье сердце» после премьеры в Амстердаме прошла по ведущим мировым сценам, а оркестровая музыка звучала на мировых филармонических площадках.

Говоря о композиторах поколения второго АСМ, следует упомянуть и тех, кто остался жить в России, но чья карьера и известность на Западе в 90-е годы опережала их российскую рецепцию. Прежде всего, это Владимир Тарнопольский, чья музыка тогда часто звучала в Германии, Нидерландах и Австрии, и Юрий Каспаров, чьи сочинения получили широкое распространение во Франции и Италии. Парадоксальным образом их музыка, возможно, более интенсивно взаимодействовала с европейским контекстом, чем музыка многих из уехавших коллег.

Наконец, в 90-е уехало и поколение композиторов, которым было 22–25 лет, прежде всего студенты и аспиранты Э. Денисова и В. Тарнопольского. Это было новое поколение с другим слуховым опытом, чье творчество предназначалось уже не для филармонического контекста, а для профессиональных ансамблей солистов, ориентированных на новейшую музыку. Большинство переехало в Германию, многие живут там до сих пор. Александра Филоненко и Ольга Раева, Антон Сафронов, учившиеся у Денисова, и минчанин Валерий Воронов живут в Берлине, ученица Тарнопольского Алла Кессельман – в Карлсруэ.

Наилучшим образом до начала нулевых карьера сложилась у ученика Денисова Вадима Карасикова. Его музыка звучала на всех престижных фестивалях от Донауэшингена до Зальцбурга, ему заказывали сочинения все крупные и значимые ансамбли, такие как KlangforumWien, Ensemble Modern, Ensemble Intercontemporain и Neue Vocalsolisten Stuttgart. Стиль Карасикова включает в себя максимальное переживание исполнителем звука при минимуме звучащего материала, нотация предельно дифференцирована, и огромная часть партитуры не звучит, но как бы «прокручивается» в голове у исполнителя, переживается им внутри. Также следует упомянуть двух русских британцев – Артема Васильева и Елену Лангер, которые успешно реализовались в английском музыкальном контексте и которых исполняют самые известные коллективы в Великобритании и США.

Музыка молодых композиторов, уехавших в 90-е годы, не образует единой эстетики. Среди авторов, реализовавшихся за рубежом, представлены как достаточно консервативные позиции, так и самые радикальные. Если музыка Леры Ауэрбах, уехавшей из Челябинска в США, вполне отвечает сдержанным ожиданиям филармонической публики – «классический модерн», приправленный гуманистическим содержанием (перу Ауэрбах принадлежит несколько реквиемов), то музыка ее ровесников Филоненко и Раевой часто выходит за пределы концертной ситуации в перформативный контекст и ставит под вопрос традиционные формы музицирования. Главное произведение Раевой, опера «Сны Минотавра» на либретто В. Сорокина, пока исполнялось только по частям и включает в себя как инструментальные пьесы и разговорный театр, так и вполне традиционные оперные сцены.

Наконец, можно отметить композиторов, родившихся в России, но целиком сформировавшихся в Европе и не имеющих русского бэкграунда. Прежде всего, это Александр Чернышков, уехавший в раннем детстве из Омска в Италию и живущий в Вене, работающий с элементами импровизации и использующий в качестве инструментов множество специально сконструированных звучащих объектов. Можно назвать Антона Васильева, чье творчество находится в контексте так называемого «нового немецкого концептуализма» и включает в себя виртуозную работу с электроникой и видео. Живущего тоже в Германии Сергея Майнгардта.

В двухтысячные годы современная музыка в России бурно развивалась: появились новые фестивали и концертные площадки, ансамбли и образовательные программы. Отчасти это привело к тому, что многие из уехавших в 90-е, вновь начали работать на родине, а кто-то даже возглавил новые независимые институции, призванные привести современную музыку к новому же слушателю. Их сочинения стали звучать в России благодаря разрастанию нефилармонических площадок и появлению таких фестивалей, как «Пифийские игры», «Платформа» или «Территория». Для некоторых стало обычным делом жить и работать в двух и более странах – модель, исторически куда более естественная для композиторской профессии, чем любые формы изгнания и изоляции. Более того, Россия впервые с конца 80-х стала привлекать знаменитых зарубежных композиторов, известные ансамбли и молодежь. Возникают все новые образовательные институции (вроде Международной академии молодых композиторов в г. Чайковском), которые объединяют композиторов со всего мира.

Но в последнее время тема отъезда из России снова стала актуальной на фоне продолжающегося отсутствия системы заказов для авторов. Среди самых заметных из уехавших можно назвать петербуржца Бориса Филановского и целую плеяду молодых: Сергея Кима, Станислава Маковского, Марину Полеухину, Елену Рыкову, Марину Хорькову, Сергея Хисматова. Сегодняшняя молодежь, в отличие от той, которая отправлялась «путешествовать» 20 лет назад, гораздо лучше подготовлена к жизни за границей. Авторитарные структуры давно сменились для них сетевыми – композиторы активно используют предложения новых ансамблей, сами создают формации и объединения.

Фото Harald Hoffmann