Этот концерт стал весьма символичным событием – в московскую афишу, кажется, возвращаются полноценные реситали именитых иностранных звезд. До карантина последними подобными подарками оказались выступления американского тенора Майкла Спайрса в «Зарядье» плюс дуэтный концерт в БЗК латвийской сопрано Кристины Ополайс и чилийского тенора Джонатана Тетельмана. Поэтому объявленный за месяц «вечер оперных шлягеров» от Бечалы ожидался по-особому, тем более что польский певец – звезда самой высокой позиции в сегодняшней вокальной «табели о рангах».

По осени мы его уже слышали – в сборном концерте в Большом театре, посвященном юбилею Пласидо Доминго. Но тогда это было очень дозировано: дуэт из «Богемы» и одна ария из «Луизы Миллер». Теперь же тенор пел один. Правда, в плане репертуара он не сильно постарался, предложил хитовый набор. А жаль: Москва (да и Россия в целом) следит за успехами Бечалы давно и пристально и поэтому заслуживает большего.

Почти 20 лет назад Бечалу нам открыл Владимир Федосеев, пригласив участвовать в концертном исполнении «Иоланты»: певец тогда очень понравился публике. После этого последовали его триумфы на мировых сценах. Их отголоски долетали, главным образом, по телетрансляциям из Метрополитен-оперы, где Бечала нередко был партнером Анны Нетребко (во многом благодаря именно этому внимание к его искусству у нас не ослабевало). И вот долгожданная очная встреча с прославленным мастером.

Увы: впечатления очень противоречивые. Бечала имел оглушительный успех, его по-прежнему любят в Москве, а учитывая, что столичные меломаны не первый месяц сидят на голодном пайке – не слышат гастролеров, то восторг понятен. Но реакция рядового слушателя не должна обманывать – он реагирует, прежде всего, на качество голоса и артистизм, в то время как многие нюансы технического характера от него ускользают и он может лишь интуитивно угадать некоторые недотянутости и недоделки, которые не всегда для него объяснимы.

Два упомянутых ключевых параметра у Бечалы по-прежнему хороши и не вызывают сомнений. Он действительно щедро одарен природой: голос полетный и богатый, сильный, фактурный, без дефектов, полного диапазона, достаточно ровный, хотя и не сказать, что звучащий идеально однородно во всех регистрах. Для своих 55 лет артист выглядит превосходно, даже весьма молодо, а артистизма ему не занимать – поет выразительно, пылко. Самое, пожалуй, подкупающее в его пении – богатство экспрессии, чувственности в звучании, чем он умело пользуется, тем более что и выбранный репертуар был сугубо романтическим, где чувственность необходимо разворачивать во всей красе.

Но многие остальные параметры вызывают вопросы. О репертуаре мы уже сказали – петые-перепетые хиты. Пусть; но даже их можно было бы собрать в какую-то тематически стройную канву. Некоторые арии – из тех, что Бечала пел и прошедшей осенью в Большом (та же «Луиза Миллер»), и 20 лет назад на своем первом московском концерте (строфы Оссиана из «Вертера», «Иоланта»). Остальное – «Аида», «Кармен», «Тоска», «Турандот» – набор уж очень банальный... Разве что арии Джордано (из «Андре Шенье» в основной программе и из «Федоры» на бис) можно с натяжкой назвать эксклюзивом для Москвы.

Долгая вокальная карьера и отсутствие явных дефектов в голосе говорят о том, что техникой певец владеет. Но не все в ней безоблачно. Бечала частенько ширит и даже «вываливает» звук, особенно внизу середины диапазона и в нижнем регистре. Возможно, это происходит от того, что ему нужно в известной степени имитировать драматическое звучание, которого изначально его лирический тенор лишен. Однако в настоящее время певец все больше поет партии именно тяжелого репертуара, где нужен другой, более плотный и массивный звук. Его верхний регистр – яркий и звонкий, весьма крепкий – по сравнению с серединой диапазона звучит слишком остро и узко, голос не расцветает на верхних нотах, а штурмует их. При этом пение в этом регистре на пиано, филировки, скорее, разочаровывают (это «разочарование» Бечала продемонстрировал дважды: в ариях Радамеса и Вертера). Это не настоящее мецца-воче, а фальцетное, обезжиренное аккуратненькое напевание.

Случились у Бечалы пару раз и явные несмыкания. Некатастрофичные, последствий в целом они не имели, но это тоже говорит о том, что техника его небезупречна. Кроме того, местами артист слишком давит диафрагмой, вследствие чего такие казусы и выходят. Знаменитый романс Радамеса показал еще один интересный технический момент, свидетельствующий о том, что школа Бечалы все же не подлинно итальянская. Квартовые ходы наверх в экспозиции он поет недостаточно легатированно, отрывисто, не перенося предыдущую гласную на следующий более высокий звук, как того требует старая школа и что всегда делали певцы в том числе и потому, что так более высокую ноту взять легче и такой подход дает пению большую эластичность, сохраняя гибкость голоса и сберегая его намного дольше.

В арии Водемона разочаровал русский язык, который у певца в той же опере 20 лет назад в Москве (и более 10 лет назад в трансляции «Онегина» из Метрополитен-оперы) был лучше. Удивительно, что славянин не в состоянии добиться точной фонетики в родственном языке, тем более что в его родном польском есть те же йотированные гласные и шипящие согласные. Но не только в акценте дело: ведение фразы на языке оригинала не всегда соответствовало стандарту. Возникает вопрос: если в русском певец не может достичь лингвистического соответствия, то каковы точность и качества его итальянского и французского?..

Лучшими номерами концерта оказались бисы. Похоже, спев основную программу, Бечала окончательно раскрепостился: E lucevan le stelle из «Тоски» и Amo ti vieta из «Федоры» прозвучали свободно, даже совершенно. На удивление хорош оказался коллективный участник концерта – Российский национальный молодежный симфонический оркестр под руководством темпераментного французского дирижера Марка Пиолле. Музыканты показали максимум, на который способны, а увертюру к «Луизе Миллер», антракт к 3 действию «Кармен», «Римский карнавал» Берлиоза и пуччиниевские «Хризантемы» исполнили поинтереснее, чем именитый солист иные арии.