Две интриги возбуждали интерес публики, двинувшейся в зал «Зарядье». Одна заключалась в определении спектакля как драмы-оперы-балета (с двумя Кармен и тремя Хозе), другая – в составе постановочной команды, где что ни имя, то звезда новой формации. И каждое провоцировало вопросы или обещало сильные ощущения.

Молодой дирижер Филипп Чижевский – талант с тончайшим чувством стиля, он интересен всегда. А вот что за новое полотно выйдет из рук Алексея Сюмака, взявшегося дописывать к постановке новые музыкальные эпизоды и переформатировать самого Бизе, – вопрос.

Чего ждать от модного хореографа Владимира Варнавы, предположить было можно. А что создаст сценограф Айдан Салахова – нет. Художественно организовать концертное пространство без кулис, штанкетов и прочей театральной механики даже опытному мастеру – задача не из легких. А тут дебютантка в театре. Дочь классика соцреализма Таира Салахова – знаменитый провокативный живописец и скульптор, но сценография – другое искусство.

Наконец, не могло не интриговать имя режиссера, никогда с оперным материалом не работавшего. Экспериментатор Максим Диденко любит временами погрузиться в постмодернизм и психоделику, озадачить вопросом без ответа и нокаутировать обнаженной натурой. Музыку он тоже любит. Более того, на ней замешаны все его спектакли. Но одно дело работать, к примеру, с композитором Кушниром, с которым режиссер существует на одной волне, оставаясь при этом главным демиургом, другое – с Бизе, который по законам оперного искусства требует: вчитайся в мою музыкальную драматургию, услышь мой голос, ибо я тут первый. «Да нет, – отвечает Диденко, – твой голос один из многих. Потому как у нас полиформа».

Что за фрукт? Оказалось, не столь уж экзотический. Под термином, изобретенным продюсером постановки Павлом Каплевичем, подразумевалось нечто родственное полифонии: самостоятельность и равенство разных форм театрального высказывания. Причем, каждой будет назначена своя роль.

Кто про что

Для спектакля из партитуры Бизе было выбрано несколько хитовых номеров. За тем, предположу, чтобы расставить маячки. Просвещенный зритель, в плоть и кровь которого чуть не с пеленок вошла музыка «Кармен», должен среагировать на них и вытянуть из памяти тот или иной сюжетный эпизод. Потому что хрестоматийную историю с действующими персонажами на сцене ему не увидеть. Там кто-то перекатывается по полу, прикасается друг к другу, делает те или иные символические движения – но все это укладывается в формат полуконцертного исполнения, предполагающего весьма условное взаимодействие. А тут Хабанера. Кто не припомнит в этот момент шальных девиц с табачной фабрики и первый шок Хозе? Вступит Эскамильо – в момент нарисуется любовный треугольник, в просвете которого проступает трагическая перспектива.

Танец здесь тоже не только для красоты. Он лирическое альтер эго Кармен и Хозе. Но тут обнаружится сюрприз: как никогда осторожный в своих фантазиях хореограф, все больше глядящий в сторону классического балета, представит «любовь» без характеров и страсти, даром что Айдан Салахова нарядила балетных звезд Екатерину Шипулину и Эдуарда Ахметшина в эротичные с привкусом садо-мазо костюмы.

Кстати, именно она, может быть, от неуверенности, ухватится крепче всего за музыкальный первоисточник. Острые углы, трагичный красно-черный колорит с пригоршней дешевого золота (в сверкающем наряде Эскамильо – Василия Ладюка) – ее дружественный привет Бизе, с которым не всякий в этой постановке счел нужным считаться. Жаль, сценические шатры разных форм, принимающие на время героев, невнятно выразили мысль Айдан. Символика одних угадывалась – Смерть, Блеск славы, Царственная гордыня, смыслы других теряются.

У слова в наборе здешних форм тоже была своя роль. Прозаические, не без поэтичности монологи от Михаила Чевеги – это поток сознания, отображение внутреннего мира Хозе. Но не того, который в фантазийном фраке появляется, чтобы мастерски исполнить арию о цветке или взрывоопасный финальный дуэт (Хачатур Бадалян). А другого – отяжелевшего, хрипло-басовитого. Собственно, этот старик (актер Александр Балуев), вспоминающий самое важное и самое страшное, что было в его жизни, и позиционируется как главный герой постановки.

Чудеса интерпретации

Он, похоже, потерял рассудок – как тот рыцарь не от мира сего, которому деревенская простушка представилась Прекрасной дамой голубых кровей. Только Дульсинея Хозе уже не просто голубых, а небесно-голубых кровей. Богиня, у которой за великую честь почитается поцеловать край одежды, за которой не бежать – рабски ползти. Эта богиня утратила все, что ассоциируется с Кармен, – дикость, страсть, магнетизм. Певица Карина Хэрунц статична, как изображение на древнеегипетском барельефе (обуздан, просчитан и ее вокал), а балерина Екатерина Шипулина – чуть не Жизель. Что такой делать в мире Бизе?

Но этого мира уже и не было. На его месте нарисовался другой, и случилось это в первую же минуту спектакля с появлением на сцене белого оркестрового воинства. Его вел, отбивая печальный барабанный ритм, «архистратиг» Чижевский, а где-то в невидимом далеке маячила фигура Сюмака, создавшего для этого оркестра неслыханно-прекрасную музыку. Она отсылала к пра-Испании, которая, живя семь веков под арабским владычеством, по капле впитывала в свою культуру пряные глуховатые мелодии и ритмическую медитативность бедуинов. Именно из этого архаичного звукового пространства композитор черпал свои идеи, сочиняя оригинальные эпизоды к монологам старика Хозе, и сюда же вписывал Бизе, прежде «приспособив» его к камерному составу оркестра (на сцене 28 музыкантов из Questa Musica и Московского андалузского ансамбля). И если богине с повадками Астарты в координатах Бизе жить никак невозможно, то здесь ей – рай.

Выводов два. Режиссер сбросил со счетов то, что Кармен, как Дон Жуан или Онегин, – архетип. Можно превратить, например, последнего в добродушного увальня, болеющего душой за общее благо, который, пройдя круг нравственных исканий, женится на овдовевшей Татьяне и станет счастливым отцом кучи детей. Но тогда давайте назовем его, что ли, Безуховым… Вывод второй: для Диденко разрушение архетипа было концептуальной целью. Тогда – с удачей!

На фото: Карина Хэрунц – Кармен; Екатерина Шипулина - Кармен, Эдуард Ахметшин – Хозе;  Александр Балуев - Хозе