В Иерусалиме слушатели преимущественно израильские. Даже если они и приезжают сюда ради музыки из других городов, то отпуск не берут. Как завлечь их, чтобы они посвятили фестивалю все свои вечера после дневной работы в течение двух недель? (В нынешнем году была одна неделя, ибо еврейский календарь сложился так, что фестиваль, начавшийся традиционно в конце августа, своим концом уперся в еврейский Новый год, а в праздники в Израиле ходить на концерты не принято.)

Один путь – обилие громких исполнительских имен. Что ж, пианистка Елена Башкирова, создатель и бессменный художественный руководитель Иерусалимского фестиваля, им не пренебрегает: музыканты здесь самого высокого класса. Второй путь – придавать каждому фестивалю «лица необщее выраженье». И тут Башкирова очень изобретательна. Ежегодно она придумывает для концертов одну основную и несколько побочных сквозных тем, что делает фестивальные вечера не произвольной вереницей имен и названий, а своеобразной музыкальной антологией. Например, в Иерусалиме прошли фестивали, посвященные истории русской камерной музыки и музыки немецкой традиции, сочинениям еврейских композиторов, погибших в годы Катастрофы, и т.д. И пусть при таком подходе не всегда звучат одни только шедевры, но даже произведения «второго ряда», встраиваясь в подобную ретроспективу, дают живое представление о самой почве, на которой выросли венчающие эту ретроспективу шедевры.

Исполнительская команда в этом году подобралась на редкость ровная и интересная. Начну с пианистов. Выделить кого-то среди них сложно, хотя в концертах участвовали такие мастера, как Андраш Шифф и Елизавета Леонская. Но разве им уступали один из фестивальных старожилов Кирилл Герштейн или Денис Кожухин, который нам на радость приезжает в Иерусалим уже третий год подряд, или Александр Мельников? Кстати, обилие русских имен на фестивале не должно удивлять: Елена Башкирова родилась и училась в Москве, да и ее отец, выдающийся пианист и педагог Дмитрий Башкиров, начал свой славный путь на просторах бывшего СССР, а старые дружеские и профессиональные связи сохраняются прочно.

Два пианиста дебютировали в этом году в Иерусалиме – болгарка Пламена Мангова и израильтянин Ярон Кольберг, воспитанник иерусалимской преподавательницы Луизы Иоффе (она – все с тех же упомянутых выше «просторов»). Дебют обоих можно признать безоговорочно удачным. Ярон исполнил фортепианные партии в новом квинтете израильского композитора Аяля Адлера «Цвета пепла», написанном специально для фестиваля, а также в Сонате Ми-бемоль мажор Хиндемита (с хорватско-японской скрипачкой Латицей Хонда-Розенберг). Мангова появлялась на фестивальной сцене пять раз. Особенно запомнились ее ансамбли с Денисом Кожухиным («Интродукция и Rondo alla Burlesca» Бриттена и Вариации Лютославского на тему Паганини для двух фортепиано), с Татьяной Мазуренко (Альтовая соната Хиндемита) и с Михаэлем Баренбоймом в пьесе Лютославского «Субито» для скрипки и фортепиано. К слову, младший Баренбойм, к которому у меня в прошлом было немало претензий, в этом году выступил очень неплохо.

К уже упомянутым струнникам добавим постоянную участницу фестиваля, румынскую скрипачку с красивым звуком и мощным темпераментом Михаэлу Мартин, выступившую в шести разных ансамблях. Ну и, конечно, Иерусалимский квартет: его с Елизаветой Леонской интерпретацию Фортепианного квинтета Ля мажор Дворжака можно считать эталонной, потому что это была не формально безупречная «информация о тексте» (чем, что греха таить, сборные составы на фестивале порой ограничиваются), а истинно художническое прочтение музыки. Кроме того, музыканты Иерусалимского квартета – скрипач Александр Павловский, альтист Ори Кам и виолончелист Кирилл Злотников – участвовали сами по себе и в других ансамблях, всегда способствуя их украшению.

Среди фестивальных духовиков в первую очередь отмечу французского кларнетиста Паскаля Морагеса. Он не впервые приезжает в Иерусалим, но каждая встреча с ним – подлинная радость. Из пяти ансамблевых пьес, в которых он участвовал, выделю Квинтет для фортепиано и духовых Ми-бемоль мажор Бетховена, где его партнерами были Андраш Шифф, израильские гобоист Игаль Каминка и валторнист Хези Нир, а также немецкий фаготист Клаус Тунеманн. Честь отличной израильской духовой школы поддержал и Тель-Авивский духовой квинтет, в котором с Каминкой играли флейтист Рои Амоц, кларнетист Дани Эрдман, фаготист Надав Коэн и валторнист Итамар Лешем.

К сожалению, голландский бас Роберт Холл, чьи выступления не раз были украшением программ Иерусалимского фестиваля, в последний момент отказался от выхода на сцену из-за плохого самочувствия. Так что единственной вокалисткой на нынешнем фестивале оказалась уроженка Германии сопрано Мойка Эрдманн. Она познакомила нас с одной из четырех пьес современного немецкого композитора Ариберта Раймана на стихи Гейне, любопытной, во-первых, тем, что написана для голоса без аккомпанемента, а во-вторых, тем, что это редчайший случай, когда классический по форме стих интонируется в манере «шпрехштимме». В том же концерте Эрдманн спела песни Р. Штрауса, а на следующий вечер в ансамбле с Еленой Башкировой – &laquoLieder» из 90-го опуса Шумана. Признаюсь, тембр певицы, выступающей на самых прославленных оперных и концертных сценах мира, мне не очень понравился, голос звучал несколько резковато. Что же касается культуры исполнения, дикции, вдумчивости прочтения текста, тут все было на высоте, как и положено воспитаннице немецкой вокальной школы.

А что же с обещанной темой? Несколько побочных линий были связаны с именами композиторов, чьи круглые годовщины музыкальный мир мог бы отметить с большим размахом, если бы не был так увлечен 200-летиями Вагнера и Верди. Между тем 100-летие со дня рождения Бриттена или столь же круглая дата его польского коллеги Лютославского – чем не повод отметить огромный вклад этих двух авторов в историю музыки? Елена Дмитриевна Башкирова, снова отдадим ей должное, об этих юбилеях не забыла. Поэтому мы услышали замечательную пьесу Бриттена &laquoLachrymae» в исполнении Татьяны Мазуренко и Александра Мельникова, уже упомянутую «Интродукцию и рондо» и его же дуэтную сонату, которую очень достойно представили немецкий виолончелист Габриель Швабе и пианист Кирилл Герштейн.

Добавилась в фестивальную программу и череда камерных произведений Хиндемита, ибо в нынешнем году исполнилось 60 лет со дня его смерти: &laquoKleine Kammermusik», ор. 24 № 2, сыгранная Тель-Авивским духовым квинтетом, Фортепианная соната № 3 в изумительной интерпретации Дениса Кожухина, Квартет с кларнетом (Башкирова, Морагес, М. Баренбойм и немецкий виолончелист Юлиан Штекель), уже упоминавшиеся мною Скрипичная и Альтовая сонаты, к которым примкнула редко исполняемая Соната для контрабаса и фортепиано (с ней на фестивале успешно дебютировал отличный турецкий контрабасист Бурак Марлали, концертмейстер группы в Оркестре Баварского радио, выступивший с французским пианистом Давидом Кадушем). Ну и венчал эту мини-антологию камерного творчества Хиндемита его Октет для духовых и струнных, исполненный сборным составом.

Ключевым словом на нынешнем фестивале стал «квинтет». И хотя прозвучали как минимум 22 квинтета (точную цифру не назову, так как не все квинтеты назывались квинтетами), у организатора фестиваля, похоже, не было цели прочертить историческую линию ab ovo. Иначе никак нельзя было бы обойтись без квинтетов Боккерини, ибо из известных композиторов к такому составу, причем в разных вариантах, он обращался едва ли не чаще всех. Однако имя Боккерини в программе отсутствовало. Зато было хорошо отражено то обстоятельство, что квинтет, строго говоря, жанром не является.

Потому что есть, например, струнные квинтеты, которые, в общем-то, являются квартетами с удвоением одного из инструментов, которые обычно не удваиваются. Скажем, Квинтет до мажор Шуберта с двумя виолончелями от его же квартетов концептуально не отличается, что убедительно продемонстрировали скрипачи, австриец Райнер Хонек и уроженка Венгрии Катрин Рабус, альтистка Мадлен Каруццо и два виолончелиста – Франс Хельмерсон и швед Андреас Брантелид. А вот в моцартовском Квинтете соль минор два альта, но и он по принципу разработки материала – квартет с дополнительным голосом (Мартин, Рабус, Каруццо, вторая альтистка – израильтянка Яэль Патиш-Комфорти, Штекель). То же можно сказать и о сыгранном практически тем же составом, но только с виолончелистом Хельмерсоном, Струнном квинтете до мажор Бетховена.

В то же время квинтеты, написанные для пяти духовых инструментов, как правило, тяготеют к дивертисментности, будь то «Маленькая камерная музыка» Хиндемита или 6 багателей Лигети. Странно, но и добавление к четырем духовым фортепиано тоже принципиально мало что меняет, в чем мы убедились, послушав квинтеты для фортепиано и духовых Бетховена и Моцарта. А вот добавление фортепиано к струнному квартету рождает полноценный новый жанр, которому доступны новые горизонты. Мы услышали на фестивале его вершинные образцы – квинтеты Шумана (Башкирова, Хонек, израильский скрипач Асаф Маоз, Каруццо, Брантелид), Франка (Кожухин, Мартин, японская скрипачка Тамаки Кавакубо, Мазуренко, Хельмерсон), Шостаковича (Герштейн, концертмейстер Берлинского филармонического оркестра скрипач Гай Браунштейн, Кавакубо, Мазуренко, Брантелид), Бартока (Мангова, Браунштейн, Кавакубо, израильский альтист Йоэль Гринберг, Штекель). Примыкает к этим шедеврам камерной музыки Квинтет си минор Брамса, по существу – квартет с добавленным кларнетом. В этом произведении есть интересный дополнительный момент: кларнетовая партия местами имеет явно концертный характер, и в известной мере это – концерт для кларнета со струнным квартетом, что прекрасно продемонстрировали словенский кларнетист Мате Бекавач, а также Хонек, Рабус, Каруццо и Хельмерсон. Кстати, формальным образцом для Брамса мог послужить Квинтет Ля мажор Моцарта для того же состава, сыгранный Морагесом, Хонеком, Мартин, Камом и Хельмерсоном.

Согласитесь, ради такого обилия наблюдений стоит потратить семь вечеров и еще полдня! Но и тот, кто пришел просто послушать хорошую музыку в хорошем исполнении, тоже не остался в накладе.

На фото: Мойка Эрдманн