Режиссер Павел Сорокин не склонен к какому-то особому радикализму, но и традиционалистом его вряд ли назовешь. Однако нынешнюю «Царскую» многие сочтут если и не совсем традиционным спектаклем, то по крайней мере «классическим»: костюмы и визуальный ряд в целом отражают дух и стиль соответствующей эпохи, а рассказанная история следует канве оригинала. Правда, временные рамки здесь явно шире, нежели период царствования Ивана Грозного, к каковому относится действие оперы, и по части сюжета допущены некоторые вольности – Любаша убивает Бомелия, Малюта перерезает горло Грязному, – принципиально, впрочем, мало что меняющие. Авторской логике, да и логике как таковой все, что сделали Сорокин и художник-постановщик Сергей Новиков, нисколько не противоречит (в отличие, к примеру, от совсем недавней московской «Царской» – с беременной Любашей, собственноручно застреливающей Грязного). При этом образные решения отдельных сцен, те или иные акценты, неожиданные ракурсы и выразительные детали не всегда связаны между собой и работают на целое.

Вот, скажем, коллаж на основе икон – не только православных, но также порой и католических (лик Мадонны в стиле итальянцев эпохи Возрождения), – который мы видим то на суперзанавесе, то в проекциях на заднике. А вот – опять-таки в проекции – нам показывают зловещую стаю хищных черных птиц (прямо по Хичкоку) и под ними внизу – застывшую группу опричников в черных же одеяниях. Очевидно, подразумевается антитеза декларируемой «духовности» и насилия как основы основ самодержавной власти, но мотивы эти недостаточно разработаны, и зрителю приходится додумывать самому. На увертюре и далее по ходу спектакля на сцене не раз появляется группа невест-призраков в подвенечных уборах. Смотрится красиво, но опять приходится гадать, что, собственно, имеется в виду. Что Марфа – отнюдь не первая и не последняя жертва мужского шовинизма, не считающегося со всякими там «мелочами», вроде (не)согласия невесты, может статься, уже имеющей жениха? Да, наверное, тем более что и Лыков в этом спектакле вызывает явственные ассоциации с толстовским князем Серебряным: точно так же, как и тот, вернувшись из-за границы, он еще не успел понять, кто теперь здесь хозяева, и держит себя с опричниками вызывающе.

Основная мысль, если смотреть внимательно, проступает в конечном счете довольно отчетливо. На той же увертюре, когда звучит тема Марфы, нам показывают ее и Лыкова на качелях-качалке. И в финале, пока Малюта расправляется с Грязным, в глубине за прозрачным занавесом мы снова видим их вместе на тех же самых качелях (призрак Лыкова появляется при первых же обращенных к нему словах кажущейся безумной Марфы). В мире, построенном на насилии, счастье недостижимо, оно возможно только в мире ином…

Подводя итог, можно сказать так: сценическое воплощение «Царской» в Ростове получилось в целом интересным и визуально впечатляющим (чему во многом способствует и свет от Ирины Вторниковой). А если режиссерский замысел в каких-то деталях недостаточно четко прописан, то ведь зрителям полезно иной раз и самим пофантазировать в заданном направлении.

Впрочем, постановка постановкой, но читателя, несомненно, интересует и музыкальная сторона. В Ростове, надо заметить, дело с этим обстоит всегда более или менее благополучно. Об июньской премьере – с другим составом и дирижером – могу судить лишь по видеозаписи. Музыкальный руководитель спектакля Андрей Иванов свою работу выполнил вполне качественно, но темпы у него оказывались подчас несколько подмороженными, вступая в противоречие с характером самой драматичной из корсаковских опер. Новый главный дирижер театра Михаил Грановский, под чьим управлением «Царская» идет в нынешнем сезоне, темпы заметно сдвинул, и звучание стало более экспрессивным, не потеряв при этом в качестве, а возможно, где-то и выиграв.

Наталья Дмитриевская очень хороша в партии Марфы, напоминая о тех временах, когда эта замечательная певица позиционировалась как лирико-колоратурное сопрано и не бралась за репертуар, предназначенный для более крепкого голоса. Тем более что, в отличие от ряда других певиц, прошедших через подобную метаморфозу, ей удалось сохранить свой природный тембр. Недавно принятая в труппу Ольга Земскова – выпускница ГИТИСа (где ее педагогом по вокалу была Тамара Синявская), прошедшая сквозь горнило Молодежной программы «Геликон-оперы», – ярко проявила себя в партии Любаши. Грязного на достаточно высоком уровне исполнил Александр Краснов из Большого театра – единственный приглашенный солист в этом составе. По-своему хороши были также Александр Мусиенко (Собакин), Вадим Бабичук (Лыков) и особенно Кирилл Чурсин (Бомелий). 

Фото Марины Михайловой