С прошлого сезона Московская филармония выделила Нижегородскому оперному целый абонемент, в котором уже прозвучали «Севильский цирюльник» Россини, «Орфей» Глюка, а после только что исполненной «Пиковой дамы» Чайковского планируется еще и «Кармен» Бизе (апрель). К сожалению, театр не привозит в столицу спектакли, ограничиваясь концертными версиями. Исключение составил лишь «Орфей». Впрочем, он был поставлен в Нижнем не на основной сцене, а в новом культурном пространстве «Пакгаузы на Стрелке», предназначенном, скорее, для концертов, и поэтому более-менее вписался в пространство КЗЧ (хотя и не без потерь). 

Вероятно, сценическое представление в Москве и не рассматривалось, поскольку при желании сделать это было бы вполне возможно, что не раз демонстрировал, например, Мариинский театр, показывая свои спектакли в адаптированном к Залу Чайковского варианте. С другой стороны, привозить из Нижнего Новгорода полноценную «Пиковую даму» было и не обязательно, ведь это не оригинальный продукт, а постановка Валерия Фокина, купленная в Большом театре. Правда, шла эта постановка на Новой сцене недолго, в позапрошлом десятилетии (с тех пор в Большом выпустили еще две версии «Пиковой» – 2015, 2018 гг.), – и ее основательно подзабыли. 

В концертном варианте нижегородцев все же присутствовали элементы театрализации: солисты пели наизусть, наблюдалось некоторое мизансценирование на авансцене, а в пятой картине призрак Графини вещал безумному Герману с возвышения правого портика. Однако все это – элементы побочные: внимание, естественно, концентрировалось на музыке и ее интерпретации. 

Дирижером-постановщиком оперы выступил Дмитрий Синьковский – главный дирижер Нижегородского оперного театра, яркий музыкант, известный своей «полифункциональностью» (скрипач, альтист, дирижер, контратенор, доцент Московской консерватории) и вниманием к барочному репертуару. Казалось бы, чем можно удивить в «Пиковой даме»? Тем не менее сюрпризов было достаточно. И речь не о купюрах, их сделали немного. Самая существенная – в первой картине, из которой изъяли начальные хоры, стартовав с сакраментального вопроса «Чем кончилась вчера игра?». Скорее всего, это купюра техническая, а не концептуальная: просто чтобы не задействовать детский хор. 

Основных новаций две. Это собственно дирижерская интерпретация и клавесинное соло. Второе, скорее всего – идея Синьковского, а может быть, и работа его авторства. В Пасторали появился клавесин, отсутствующий в оригинале, для которого была написана развернутая партия, богато декорированная виртуозными пассажами и призванная подчеркнуть моцартианское начало вставной сцены, а также придать ей колорит эпохи париков и фижм. Что касается первого, то Дмитрий Синьковский прочитал партитуру Чайковского как настоящий барочник-аутентист – слишком строго по ритмическому рисунку, без малейших отступлений-отклонений, характерных в целом для музыки романтизма, без «воздуха» и свободы течения фраз, утрированно механистично, с возведением в абсолют до болезненной крайности четкости и точности исполнения. Получилось сухо по эмоциям и до известной степени нарочито. Кроме того, в большинстве сцен и особенно в хоровых фрагментах темпы были явно сдвинуты – ускорение создавало ощущение некоторой поспешности и искусственности. Если идея маэстро состояла в усилении ощущения фатума, неотвратимости надвигающейся на героев катастрофы, то этого, скорее, не получилось. 

При всем том нельзя не отметить высокопрофессиональную форму оркестра La Voce Strumentale (созданный Синьковским в 2011-м барочный ансамбль впоследствии вырос в большой коллектив и интегрировался в структуру Нижегородского оперного театра): с такими музыкантами, способными на любые темповые сдвиги без потери слаженности игры, дирижеру очень комфортно. Отлично прозвучали все оркестровые соло. Кроме того, Дмитрий Синьковский достаточно чутко вел певцов и не раз приходил им на помощь в сложных местах. Порадовал качеством звучания и хор под управлением Эдуарда Пастухова. 

Стоит отдать должное и вокальному составу. Не все голоса соответствовали задачам большой русской романтической оперы – точнее, нашим традиционным представлениям о них. Женский состав в целом вызвал больше вопросов, чем мужской, хотя и в нем, если судить непредвзято и искать лучшее, были интересные заявки. 

Например, Яна Дьякова в партии Полины звучала слишком камерно и аккуратно, без привычной тембральной роскоши, которую обычно здесь демонстрируют русские меццо. В прошлом сезоне Дьякова была очаровательной Розиной в «Севильском цирюльнике», но у Полины – совсем другие задачи и должно быть иное звуковое наполнение. Наиболее удачно солистка прозвучала в Пасторали как Миловзор – тонко, игриво-лукаво, с непередаваемым шармом. Наталия Ляскова, показывавшая в последние сезоны в столицах с Пермской оперой такие большие работы, как Кармен и Адальжиза (и обе весьма удачно), в гораздо более простой с вокальной точки зрения партии Графини предстала слишком рафинированной, нежной и мечтательной, в ней было мало демонического и фатального. Яркие голоса в маленьких партиях Прилепы и Маши продемонстрировали Анастасия Джилас и Елена Сизова. Елена Шевченко в партии Гувернантки показала старую школу и класс действенной вокализации, что с лихвой компенсировало амортизированное звучание ее некогда роскошного меццо. Самой проблемной в женском составе оказалась Екатерина Ясинская – Лиза. Ее сугубо лирического и, в общем, ординарного сопрано явно не хватало на драматическую партию, поэтому певице практически все время приходилось форсировать (особенно в драматических фрагментах, таких как Сцена у Канавки), хотя верхи у нее бесспорно ярки и стабильны. 

В мужском составе из маленьких партий были особенно удачно исполнены теноровые роли – Чекалинский (Владимир Куклев) и Распорядитель (Александр Гостев). Среди центральных партий расклады следующие: Алексею Юрковскому пока недостает опыта и самоконтроля, а также стабильности верхнего регистра, хотя сам его баритон – впечатляющего качества и выучки и вполне заслуженно претендует на коронную партию Елецкого. Знаменитый геликоновский премьер Иван Гынгазов (Герман) удивлял баритональным звучанием своего драматического тенора и яркой экспрессией, особенно в верхнем регистре (все ответственные верхушки партии были взяты победоносно), но вот нижний регистр у него не столь впечатляющий. Бесспорным вокальным лидером стал баритон Константин Сучков, чей Томский оказался попаданием в десятку и по артистическому образу, и по насыщенному и весьма выразительному звучанию.