- Ольга, как у вас спланирован новый сезон и где вы чаще выступаете после того, как «Опералия» расширила вашу международную известность? Может быть, вы уже и живете не только в России?

- Живу я в Петербурге и четко осознаю, что всегда буду возвращаться только в Россию. Чем больше езжу, тем больше это понимаю. Но действительно так получается, что приходится уезжать все чаще и отсутствовать дома все дольше. Например, в этом сезоне предстоят три контракта в трех разных театрах - в Ницце, Антверпене и Бордо. Причем все три на исполнение одной партии - Царицы ночи в «Волшебной флейте». Кстати, контракт в Бордо я получила как раз после доминговского конкурса. А два других заключены с австрийским агентством Hollander и британским Askonas Holt.

- Вы уже знаете эти спектакли, видели режиссеров?

- Нет, это будут абсолютно новые постановки, и с режиссерами я не знакома. Обычно происходит так: мы приезжаем, встречаемся с режиссером, он нам объясняет концепцию, потом мы полтора месяца делаем спектакль и затем его играем.

- Не боитесь современной режиссуры?

- Я ее не боюсь, я ее просто не люблю и в большинстве случаев считаю неоправданным осовремениванием классических оперных сюжетов. В Германии это очень любят делать. Как вы знаете, в Баварской опере была постановка «Риголетто» в духе фильма «Планета обезьян». Все были в масках обезьян, включая Джильду. Может, это и имеет право на существование, но для меня просто отвратительно. Это уже не Верди, это вообще не имеет никакого отношения к музыке.

- Продолжим обзор предстоящего сезона.

- Я еще буду несколько раз ездить в Ригу - в Рижской национальной опере пою Лючию ди Ламмермур. Кстати, у них там идет очень хороший «Евгений Онегин». По-моему, его поставил Андрейс Жагарс. Получилась такая немножечко модерновая - герои в костюмах 1940-х годов, - но очень стильная постановка с интересными режиссерскими задумками.

- Как вы оцениваете свое сегодняшнее профессиональное состояние - вы собой довольны?

- Я всегда собой недовольна, склонна к ужасной самокритике, и мне всегда все не нравится.

- Позвольте, но тогда встает вопрос: а зачем выносить на сцену то, что не нравится?

- Нет-нет, вы меня не поняли. Конечно, на сцене я максимально стараюсь донести до людей все чувства и эмоции, которые испытываю сама, на сцене нет места рефлексии, это наступает потом.

Я получаю огромное удовольствие от того, что я пою. Я обожаю свою профессию. Это даже не профессия - это моя жизнь. Мы выходим на сцену не для того, чтобы себя реализовать или показать, какие мы крутые и вот как мы умеем делать. Мы выходим для того, чтобы дарить людям наслаждение, и для меня это цель.

- У вас есть любимые оперные партии?

- Я пою Царицу ночи - это пока, что называется, мой крест. Я обожаю Лючию - первый раз ее спела весной этого года в Казани. Я долго внутренне росла до этой партии, мне ее давно предлагали, но я все отказывалась, потому что не чувствовала готовности - ни психологической, ни технической. Только сейчас созрела для Лючии, но понимаю, что нужно еще работать и работать. Надеюсь, что лет через пять буду петь Лючию гораздо лучше, чем пою сейчас. Во всяком случае, я буду к этому стремиться.

- Что еще любите?

- Я пою Оскара в «Бале-маскараде» и очень люблю эту роль мальчика, пажа, потому что сама по характеру, как мальчишка. Я думаю, что Верди написал партию Оскара для высокого сопрано потому, что этот персонаж - как лучик света. Он не видит трагедии происходящего, он все время весел, и во всех ансамблях у него верхняя строчка – чистый, светлый голос. Поэтому его нужно стараться петь очень чисто и очень светло.

Еще одна из моих любимых партий – Цербинетта в «Ариадне на Наксосе» Рихарда Штрауса, потрясающе красивой опере. Цербинетта – это такая «ух ты!» девушка, у которой много поклонников, и она знает цену любви. Ее задача – объяснить Ариадне, что не нужно страдать из-за оставившего тебя мужчины. Это объяснение заключено в огромную арию, которая считается одной из сложнейших среди написанных для сопрано, да и вообще, в принципе, для женского голоса.

- Вы трудностей не боитесь?

- Нет. Но меня часто спрашивают, как ты поешь Цербинетту, Царицу ночи, там же такая эквилибристика?

- А действительно, как?

- Я всегда объясняю, что такова специфика моего голоса. У меня от природы есть эти ноты. Поэтому мой голос так и называется: колоратурное сопрано. Я не могу не петь очень высоких нот, в противном случае у меня был бы просто другой голос и другой репертуар. И, конечно, я никогда не возьмусь за произведение, которое не могу спеть технически. Так что если я что-то делаю - значит, я это умею.

- Продолжим о любимых партиях.

- Я пою Мадам Херц в маленькой и очень красивой опере Моцарта «Директор театра», люблю Джильду - я ее тоже не так давно спела первый раз, и тоже, кстати, Казань была стартовой площадкой. Пою Розину в «Севильском цирюльнике»…

- Вы русскую музыку вообще не поете?

- Пока нет. Русская музыка - самая прекрасная, самая глубокая музыка на свете, до нее тоже нужно дорасти. Но есть еще и такой момент: в русской музыке не так много партий для моего голоса. Но все, что могу спеть, обязательно спою. Возможно, в скором времени исполню в родном театре партию Людмилы («Руслан и Людмила»), по крайней мере, руководство велело учить.

- Кто именно?

- Я подчиняюсь непосредственно Ларисе Абисаловне Гергиевой, она художественный руководитель Академии молодых оперных певцов Мариинского театра.

- Можно «по пути» несколько слов об академии?

-Академия - это молодые солисты театра, поющие во всех спектаклях Мариинского театра и зачастую - ведущие партии. В академию можно попасть и совсем зеленым, и уже подготовленным певцом. Я, например, пришла в 19 лет, ничего еще не умея, но Лариса Абисаловна посмотрела на меня, послушала - а она обладает совершенно потрясающим талантом видеть в людях потенциал - и сказала: давай работать. Для совсем молодых певцов проводятся мастер-классы по актерскому мастерству, сценической речи, изучению языков и, конечно же, вокальные мастер-классы. Наш основной педагог Грайр Ханеданьян - замечательный певец, много певший в Мариинском театре. С ним многие занимаются, он и мой педагог тоже, я закончила у Грайра Грайровича консерваторию. Также Лариса Абисаловна довольно часто приглашает знаменитых певцов. К нам не раз приезжал Владимир Атлантов, Елена Образцова, зарубежные певцы - Илеана Котрубас, например.

Интересно, с какого возраста вы занимаетесь музыкой?

- С трех лет, когда родители отдали меня в кружок, где крохотным деткам объясняли нотки, учили их отстукивать ритм, а в пять лет уже посадили за фортепиано. Родители у меня не музыканты, но жаждали, чтобы дочка занималась музыкой.

Я никогда не думала, что буду петь. Мне очень нравилось играть на фортепиано, и в школе я мечтала о том, что, может быть, стану пианисткой. Меня эта мысль очень вдохновляла. Как известно, во всех музыкальных школах есть обязательный предмет - хор. Я походила на хор, когда мне было 7 лет, и мне ужасно не понравилось. У меня еще в то время голос был такой немножко грубый, низкий, и я сидела во вторых альтах, голося, как мальчишка. И вот несколько лет я избегала посещения этого предмета всеми возможными способами. Но в последнем классе школы - мне было 13 лет - пришлось снова пойти на занятия хора. И на этот раз все было уже по-другому. С нами занималась замечательная преподавательница Мария Леонидовна Буцких. Она меня распела, прослушала, посадила в первые сопрано, сделала солисткой, вызвала родителей и сказала: обратите внимание, у девочки хороший голос. (Я довольно долго солировала в хоре - меня приглашали выступать, даже когда я уже окончила музыкальную школу.) Мои родители всерьез задумались и в 15 лет повели меня прослушиваться в консерваторию. Меня прослушали, сказали - да, голос есть, надо, наверное, заниматься. И я стала ходить заниматься, а в 17 лет поступила в консерваторию, минуя училищный этап, быстро проникаясь любовью к своей будущей профессии. Через некоторое время прослушалась и в Академию молодых оперных певцов Мариинского театра.

Я поняла, что пение - это мое, это то, чем я хочу заниматься, чему хочу посвятить свою жизнь. И до сих пор ни разу, как бы ни было трудно, не испытала разочарования в своем выборе. У молодых вокалистов бывают моменты, когда ну никак не доходит, куда же нужно «запихнуть» эту ноту, чтобы она прозвучала, ну не можешь ты поймать необходимое ощущение и все! И тогда наступает настоящее отчаяние. Но даже в эти моменты я никогда себе не говорила: может, бросить это дело, закончить этим заниматься. Никогда.

- Ольга, а как вы относитесь к распространенным среди значительного числа вокалистов убеждениям в том, что нельзя, например, начинать петь рано утром, что надо побольше есть, чтобы голос хорошо звучал? Согласны ли вы с тем, что это просто мифы, которые стоит развенчать?

- Я считаю, что все это не то чтобы неправда, а что без этого можно существовать. Миф о том, что нужно много есть, чтобы держать форму, чтобы голос звучал, – это из области психологии, это психологическая убежденность. Да, силы, естественно, нужны, и певцы должны питаться, как все люди, но не более того. Нам не надо есть в три раза больше.

Теперь о начале занятий. В театре составляют расписание репетиций обычно с 11 часов (это еще по-божески, за границей почти во всех театрах репетиции идут с десяти утра), и некоторые вокалисты начинают говорить - «ой, я не могу, я еще сплю». То есть и он, и его голос - все «спят». И я всегда спрашиваю этих людей, а как вы собираетесь петь утренние спектакли? Ведь они начинаются в 11 утра. И иногда это не какие-то малюсенькие партеички, иногда нужно ту же Царицу ночи, например, с утра петь. А они говорят - «вот придет время, тогда посмотрим». И начинается, даже во время спектакля, это нытье - «я еще не проснулся, у меня то, у меня се». Это все психология. Как ты сам себя настроишь, так оно и будет.

Я очень не люблю привязывать себя к каким-то обстоятельствам, тем более к фальшивым обстоятельствам - якобы утром я петь не могу или после спектакля мне обязательно надо как следует поесть. Эти шаблоны заковывают нас в рамки, в то время как надо просто спокойно жить. Тебе сказали, что у тебя завтра в 9 утра прослушивание, - не надо из этого делать трагедию. Хорошо, в девять утра - так в девять утра. Встань, значит, в семь. Нормально покушай, разойдись, приди пораньше, распойся. По идее, голосу без разницы, во сколько петь. Понятно, что к вечеру голос звучит иначе, чем с утра, потому что ты уже весь день проходил, ты много разговаривал, десять раз распелся. Но и с утра ты можешь петь так же прекрасно, как и вечером. Можно подумать, например, о том, что ты только проснулся и у тебя такой свежий голос!..

- Замечательный рецепт, спасибо.