ЭКСПАНСИЯ НЕМЕЦКИХ ОРКЕСТРОВ

Ожидания были высоки. Они подхлестывались тем, что весной в Большом зале консерватории сыграл Симфонический оркестр Берлинского радио, с первой же ноты ублаживший нездешним звуком и трогательным отношением к Прокофьеву. А менее чем за неделю до Тилеманна в Зале Чайковского явил феноменальное, убийственное для конкурентов качество Симфонический оркестр Баварского радио во главе с Марисом Янсонсом (Бетховен, Штраус, Равель). Редчайшая возможность сравнить три крупных немецких оркестра погнала на дрезденцев толпы меломанов. 

Кристиана Тилеманна Москва пять лет с благодарностью вспоминала за полный цикл бетховенских симфоний, исполненный за четыре дня в КЗЧ осенью 2013-го с Венским филармоническим оркестром. Журналистам тогда буквально не находилось места в зале, и они гроздьями висели на портиках слева и справа над сценой. Поразил не только особый звук венцев, но и волевая устремленность дирижера, не позволявшего себе лишних сантиментов. Его уверенная трактовка Бетховена вызвала немало дискуссий о границах обязательных традиций, об обидных утратах классики в условиях жесткого гастрольного графика, о диктаторских замашках дирижеров и их вынужденной толерантности. Можно ли представить себе большее удовольствие?..

НОВЫЙ ЗИГФРИД 

Дрезденской (Саксонской) капеллой Кристиан Тилеманн руководит с 2012 года.

Родился 1 апреля 1959-го в Берлине, но в «том», другом: по его выражению, он – дитя Запада. В Высшей школе музыки учился как альтист и пианист; частным образом изучал композицию и дирижирование. В 19 лет стал ассистентом 70-летнего Герберта фон Караяна в берлинской Дойче Опер. В 1988-м встал во главе Нюрнбергского филармонического оркестра. Вернулся в Дойче Опер музыкальным директором (1997–2004), до 2011 года возглавлял Мюнхенский филармонический.

Уходы Тилеманна с постов сопровождались скандалами. Нюрнберг он счел провинциальным. В Берлине конфликт разгорелся вокруг финансирования двух крупнейших музыкальных театров – Дойче Опер (на «западной» стороне) и Штаатсопер (на «восточной»). В Мюнхене он не поладил с менеджментом по поводу составления программ и приглашенных дирижеров.

Первоначальный контракт с Дрезденской капеллой включал период 2012–2019 гг., но в 2017-м был досрочно продлен до 2024 года.

Крайне существенно, что в 2000 году Тилеманн дебютировал в Байройте – «Нюрнбергскими мейстерзингерами», – приглашался туда ежегодно, а с 2015 года стал музыкальным директором Вагнеровского фестиваля. И здесь его перспективы, кажется, безоблачны.

Как уже крупный оперный дирижер в одном из интервью Кристиан Тилеманн решительно выступил против слишком современных постановок: «Боги (у Вагнера) должны быть опознаваемы в качестве богов. А не директоров заводов и партсекретарей. Это вот именно что скучно. И стесняет музыку. Если бы я вел себя так в оркестровой яме, я бы заменил валторны на саксофоны или убрал бы партии первых скрипок… Но от меня ожидают, чтобы я точно воспроизводил ноты. И только режиссер почему-то имеет право на вольности!»

Тилеманн, слывущий носителем «большой немецкой традиции», – обладатель креста «За заслуги» перед ФРГ (2003), почетный член Королевской академии музыки в Лондоне (2011), лауреат Премии лейпцигского Общества Вагнера (2015). Написал книгу «Моя жизнь с Вагнером» (2012), ведь именно этот композитор принес ему всемирную славу.

ПАРТИТУРА «АРАБЕЛЛЫ» БЛАГОУХАЕТ СТАРИНОЙ

За день до концерта состоялась пресс-конференция Кристиана Тилеманна и Дениса Мацуева в резиденции посла Германии – роскошном особняке начала ХХ века. Словно только эти залы и анфилады отвечают статусу музыкантов победительной хватки.

Посол ФРГ Рюдигер фон Фрич призвал крепить культурные мосты поверх непростых политических обстоятельств и смиренно умолк.

– Связи между Германией и Россией очень тесны, – подхватил тему Тилеманн. – Царская семья имела немецкие корни, заключались династические браки. Павловск похож на Потсдам. Ну и вспомните Чайковского, других русских композиторов, которые бывали в Берлине или учились в Лейпциге…

– Но как сочетаются «вагнеровский» звук капеллы с «русским» звуком Мацуева?

– У звука нет национальности! – блестяще вышел из положения Денис.

– Мы понимаем друг друга вслепую! – подтвердил дирижер. – И я считаю, что интересно смешивать разные звучания. Оркестр влияет на звук солиста, солист – на звучание оркестра. Когда вы варитесь в устоявшейся традиции, вы тем более имеете право порадоваться другим традициям.

– Публика предпочитает знакомую музыку. Как вы боретесь с рутиной?

Как ни странно, маэстро ничего не стал говорить о концепциях. 

– На сложных гастролях я стараюсь высыпаться и не слишком напрягаться, – ответил он. – Если вы не хотите постоянно жить в аэропортах и гостиницах – в какой-то момент остановите себя. Конечно, есть определенное удовольствие в том, чтобы в одиночестве изучать партитуру в чужом отеле, когда за окном льет дождь. Но вот я только что посетил Кусково, любовался парком, озером. Может, перед концертом еще успею в Пушкинский музей. Вдохновение черпаешь в таких местах. И потом – разве Четвертую Брамса так уж часто играют? Сам я не исполнял ее уже года два-три. Почему бы ей не прозвучать свежо.

– Вы дирижер скорее оперный или симфонический?

– Я начинал с оперы. Там ты вынужден быть чрезвычайно гибким; ты должен уметь сопровождать певцов, у которых разные по силе голоса; должен различать, где время оркестра, а где ты должен уйти на второй план и дать свободу вокалистам. Опера для меня – основа симфонизма.

– Дрезденская капелла – старейший оркестр. Наверное, у него огромная библиотека?

– Саксонская капелла – я предпочитаю это название – самый старый играющий оркестр, созданный в XVI веке. Есть и старше, но этот никогда не прекращал играть. И да, представьте, «Арабеллу», «Электру», «Кавалера розы» мы играем по нотам премьерных исполнений. (Рихард Штраус, более 60-ти лет связанный с капеллой, доверил этому оркестру первое исполнение девяти из своих пятнадцати опер – среди них «Кавалер розы», «Саломея», «Электра», «Арабелла», «Елена Египетская», «Дафна». – Н.З.) Партитура «Арабеллы» 30-х годов просто благоухает стариной!

– Какое место в вашем творчестве занимает русская музыка?

– Огромное. Я продирижировал всеми балетами Прокофьева. Жаль, что не могу столь же активно заняться Шостаковичем. У меня же еще два месяца Байройта. И еще Вена. И еще Берлин. А хочется и Глинку, и Лядова, и чего-то совсем нового – но я не могу хвататься за все сразу. Репертуар приходится обуздывать.

– Есть ли у вас в оркестре русские?

– Музыканты из Восточной Германии часто получали образование в Москве. Контакты давние, но я многого не знал. Как мы много потеряли из-за разделения Германии! Во времена «железного занавеса» путь из ФРГ в Сан-Франциско был ближе, чем в Веймар! Ездили в Мадрид, Лиссабон, а Варшава-то была «за углом»!

– Как вы обновляете капеллу?

– Мы осторожно приглашаем музыкантов на год, занимаем их в разных программах, затем вместе решаем, брать или нет. Передаем традиции: «Это мы играем так, а это – вот так». Главное – быть на одной волне. Мы одинаково представляем себе, как должно звучать исполняемое сочинение. Неслучайно в оркестре Байройтского фестиваля играют 30 дрезденцев. На репетициях там я чувствую себя, как дома.

– В вашей книге вы пишете: «Иногда мне снятся кошмары: все заполонило поверхностное, пустое, а мы терпим». Как открыть богатства музыки молодой публике? 

– Здесь вдвойне важно преодолевать рутину. Надо играть так, чтобы каждый слушатель сказал себе: «Как я мог раньше этого не слышать!» Мы играем всем сердцем, стараемся увлечь зал. Молодежь пребывает в каких-то сомнениях. Надо ей помочь, и мы не жалеем на нее своих флюидов.

АТЛАНТЫ ГОГОЛЕВСКОГО ТОЛКА

Концерт собрал полный зал, причем лишние билетики в КЗЧ спрашивали не «на Тилеманна», а «на Мацуева».

Увертюра к опере Вебера «Оберон» сначала мягко повела нас в страну, далекую от Триумфальной площади с ее качелями, и, наконец резко встряхнув, посулила восхитительный вечер.

Второй концерт Листа, бурный и непродолжительный, продемонстрировал обещанный контакт дирижера с солистом. Энергия Дениса Мацуева не знает границ, а Тилеманн, мужчина сходной физической складки, целиком пошел за пианистом, отчего Лист грохотал вдвойне.

Союзники чеканили ритм железно и с неподдельным азартом, достойным более земного применения. Музыкально впечатлил лишь виолончелист, который своей необыкновенной игрой словно пытался подсказать двум красавцам-атлантам, что они, в конце концов, не в каменоломне.

Четвертая симфония Брамса накануне подверглась мною столь же пристальному изучению, сколь велико было и мое разочарование от ее трактовки (если таковая вообще подразумевалась). Ничего из описанного словоохотливыми музыковедами не сбылось. Какой уж там любимый хорал Баха, трагедия Софокла и народные игрища Брейгеля… В первой части в какой-то момент даже показалось, что играют одновременно два не связанных между собой оркестра.

Тилеманн дирижировал без партитуры. Он уверен, он напорист. Но при этом – надменно-бесстрастен. И это тоже входит в пакет «большой немецкой традиции»? Зато его очевидное раздражение вызвала девушка, которая во время исполнения поднималась в крайний левый сектор амфитеатра. С таким же презрением он через несколько тактов проводил ее вниз, когда она прошествовала назад. До Брамса ли тут.

После каждой части симфонии (а их четыре) зал бурно аплодировал. Слушая эти пустые преждевременные овации, Тилеманн, не поворачиваясь к залу, скрещивал сзади руки и словно хвостиком махал публике дирижерской палочкой. Было во всем этом что-то гоголевское.

Вот в таком веселом антураже перед нами предстала «вершина творчества композитора». То ли маэстро почувствовал в зале какую-то другую публику, для ушей которой Брамс вовсе не предназначен, то ли он не напитался вдохновением в музее. Но скорее всего мы просто услышали один из «конвейерных» концертов в плотной гастрольной череде.

Слаженно и эффектно прозвучал бис – увертюра к опере «Эврианта», закольцевавшая вечер музыкой Вебера (с Дрезденом были связаны последние десять лет творчества композитора). Публика любовалась маэстро, который и сам похож на мифических вагнеровских героев, и восторженно аплодировала итогам борьбы его вдохновения с обузданием.

Думаю, что телетрансляцию грядущего Новогоднего концерта Венского филармонического оркестра, которым в этот раз продирижирует Кристиан Тилеманн, мы будем смотреть с особым интересом. Ведь теперь мы знаем о нем всё.

На снимке: К. Тилеманн