- Галина Васильевна. Вас трудно назвать «новичком в профессии», тем не менее, вы на посту ректора лишь второй год и обладаете особой свежестью взгляда на трудности и радости ректорской работы. Об этом и хотелось бы поговорить. Президентский грант, полученный Российской академией музыки в условиях кризиса – об этом я узнала из вашего весеннего интервью на радио, - это, наверное, радость. А трудности, думается, связаны с существующими неопределенностями в нашем законодательстве – это, например, наступление ЕГЭ на творческие вузы, о чем вы тоже уже высказывались. Любопытны были бы и ваши наблюдения над студенчеством. Сегодня много говорят о падении уровня довузовской подготовки музыкантов и падении престижа творческих профессий. Так ли это, на ваш взгляд?

- Начну по порядку. Трудностей сегодня больше, чем радостей – это о своей работе скажет, наверное, ректор любого вуза. Хотя у нас, например, и радостей тоже достаточно. Как вы правильно сказали, в этом году вышел президентский указ и постановление нашего правительства о Российской академии музыки как об одном из 12 лучших учебных заведений страны, которым выделен грант президента. Это, конечно, значительная оценка наших трудов и очень важная для нас поддержка. Ни для кого не секрет, что наши выдающиеся педагоги, часто при этом - и знаменитые исполнители, получали неприлично низкую зарплату за свой поистине самоотверженный труд во имя профессионального музыкального образования. Сегодня их зарплата выражена достойной суммой – многие наши преподаватели, профессора до сих пор с трудом верят, что это действительность, что справедливость свершилась.

- В мартовском интервью вы еще не называли сумму гранта. Она и сегодня секрет для журналистов?

- Нет, разумеется. Сумма гранта достаточно большая - это 130 миллионов рублей. Если продолжить о зарплатах, то она существенно повышена всем сотрудникам. Это, прежде всего, профессорско-преподавательский состав академии – около 450 человек, эта наши концертмейстеры, что хочу особенно подчеркнуть, потому что концертмейстерская работа вообще никогда нигде не поддерживалась, а теперь наши концертмейстеры просто воспрянули духом. Количественно суммы колеблются примерно так: от 20 000 до 40 000 рублей преподавателям и профессорам, концертмейстеры у нас получают по гранту от 10 до 15 000 рублей.

Грант хороший. Самое главное теперь - удержать его в следующие три года – в тот срок, на который дается, после чего он или пролонгируется, или нет. Последнее зависит от множества причин. В частности от того, насколько хорошо мы будем реализовывать наши творческие проекты, но мы, разумеется, будем стараться.

- Что вы намерены предпринять, чтобы проявить себя за эти три года так, чтобы грант был снова дан?

- Грант, как все понимают, дается не просто на выплату зарплат, а в первую очередь за участие и для организации творческих проектов. Но я думаю, что в академии настолько уже хорошо отлажена эта система организации и настолько неразрывно связаны все творческие мероприятия с учебно-образовательным процессом, то каких-то затруднений или, как говорят, провалов быть попросту не может. Признаюсь, план творческих мероприятий, который мы подготовили и сдали, едва поместился у нас в три тома. Потому что у каждого преподавателя множество инициатив, их все даже сложно, так сказать, уложить на бумагу. Иногда кажется, что профессора в этом смысле «выдают» гораздо больше, чем, может быть, требует некий оптимальный вариант, что если бы мы ограничились меньшим числом мероприятий, их все равно было бы предостаточно.

- Что бы вы привели в качестве примеров?

- Примеры широко известны. У нас, в частности, проводится огромное количество конкурсов, из которых, прежде всего, выделю новые. Российская академия музыки в этом году является инициатором выдающихся музыкальных состязаний. Впервые в нашей стране появился Конкурс виолончелистов имени Козолупова – как известно, специальные виолончельные конкурсы у нас очень давно не проводились. В этом году впервые будет проводиться и международный конкурс исполнителей на духовых инструментах – Конкурс имени Тимофея Докшицера. Напомню, что в прошлом году ушел из жизни замечательный гитарист Александр Фраучи. В память об этом выдающемся исполнителе мы, опять же в этом году, проводим Международный конкурс гитаристов имени Александра Фраучи. Вот уже третий год существует Международный конкурс студентов фортепианных отделений российских вузов и вузов стран СНГ. А если говорить о состязаниях более скромных масштабов, то это конкурсы исполнителей на народных, на духовых инструментах, вокальные конкурсы – их большое число.

Мы регулярно проводим международные конференции - их тоже очень много. Причем наши преподаватели организуют их не только в рамках и в стенах академии, но и по всей стране. А уж востребованность самих наших профессоров в городах России такова, что просто невозможно подсчитать, сколько мастер-классов они дают ежегодно - опять же, по всей стране. Их ждут практически во всех уголках России. Мы относимся к этому очень серьезно. Наши педагоги регулярно выезжают в разные учебные заведения, и лично я эти поездки очень одобряю. Выехать на 2-3 дня в какой-то регион с мастер-классами для талантливых детей – это, по-моему, чрезвычайно важно и для них, и для нас. Хотя бы потому, что таким образом мы работаем на наш будущий прием, обеспечиваем академию абитуриентами.

- Вот, кстати, о приеме и связанными с ним проблемами.

- Если уж говорить о приеме и о проблемах, то не могу сказать, что падает престиж профессии музыканта или падет конкурс. В этом году, например, на 18 мест, выделенных для фортепианного факультета, у нас было 280 заявлений со всей России. Это хороший конкурс, несмотря на то, что ЕГЭ сейчас у нас оттянуло большие силы.

По-настоящему большая проблема – это ЕГЭ. Как ее решать, не очень понятно. Мы, кончено, решаем, но с трудом. И надо сказать, что требование ЕГЭ и обязанность его сдавать – в нашем случае это дело не на благо, а во вред.

- Интересно знать, почему? Напомню, что только что наш президент сказал, что ЕГЭ – это всерьез и надолго.

- Для нашей отрасли, для учебных заведений искусства предусмотрены два ЕГЭ. Это русский язык и литература. Я понимаю, что в нашей стране каждый должен хорошо знать русский язык, и я понимаю, что надо знать и литературу. Это, действительно, очень важно. Но получается так, что на высшие учебные заведения, в частности на творческие вузы, взвален груз несвойственной им задачи - решать проблему, связанную с недочетами школ.

Мы принимаем в основном выпускников музыкальных училищ, где общеобразовательные предметы заканчиваются на втором курсе. Музыкальные училища не сдают ЕГЭ. И получается, что ребенок, не обучавшийся два года общеобразовательным предметам, в том числе русскому языку и литературе, вынужден искать (а именно так и было), где ему сдать этот пресловутый ЕГЭ, чтобы прийти и принести результат в профессиональное учебное заведение, хотя он, например, с отличием окончил музыкальное училище. В этом году федеральная служба и Министерство образования пошли творческим вузам навстречу и разрешили выпускникам музыкальных училищ не сдавать ЕГЭ, вернее, сдавать те же предметы – русский язык и литературу – в стенах нашего образовательного учреждения. Они сдавали - мы старались держать планку требований, которые предъявлялись к выпускникам 11 классов, требованиям ЕГЭ. Но вместе с тем мы прекрасно понимаем, что наши дети, два года не изучавшие эти предметы, конечно, понесут большие потери. Тут надо радоваться только тому, в законодательстве прописаны особые творческие испытания. У нас их четыре. Мы вынуждены проводить не меньшее количество творческих испытаний, потому что имеем дело со 100-бальной системой оценок, и мы понимаем, что тех детей, которые к нам пришли, например, с отличным результатом ЕГЭ, набрав 200 баллов, мы должны проверить особенно тщательно, чтобы эти баллы «перекрыли» баллы по творческим испытаниям. Поэтому мы и ввели, пока нам еще дается право вводить количество творческих испытаний, собственно игру на инструменте или исполнение вокальной программы, проверку музыкально-теоретических знаний – теория отдельно, сольфеджио тоже отдельно (понятно, что у человека должны быть и слух, и чисто теоретическая грамотность), и коллоквиум. Конечно, ЕГЭ тонет в этих испытаниях. Но если бы испытанием было только ЕГЭ, мы потеряли бы огромнее количество профессионально ориентированной музыкальной молодежи. Так что повторю: все музыкальные вузы ввели именно четыре творческих испытания, чтобы как-то сбалансировать эти два результата экзаменов по русскому языку и литературе.

Есть еще одна проблема, связанная с ЕГЭ. Датой, когда абитуриент должен сдать результаты ЕГЭ в подлиннике, определено 25 июля. При этом особенно важной становится дата начала приемных экзаменов в наши вузы. В творческих вузах в этом году разрешили прием документов до 5 июля, и мы с трудом уложились с приемными экзаменами до 25 числа. Насколько я знаю, в 2010 году прием документов будет увеличен до 10 июля, то есть наши творческие испытания могут начаться лишь с 11 числа. Но одно дело - провести теоретический экзамен, который, в общем-то, все сдают вместе – во всяком случае, абитуриенты находятся в одной аудитории, готовятся и по очереди отвечают на вопросы билетов. А когда 280 поступающих на фортепианное отделение, как это было у нас этим летом, и всех надо прослушать, а у каждого программа идет по 40 минут и даже по часу? Это сколько же дней нужно, чтобы внимательно прослушать всех, чтобы это было серьезное отношение к исполнителю, иначе невозможно понять, талантлив ли он? И вот если будущим летом экзамены начнутся 11 июля, а обязаны завершиться 25-го, то из 15 дней у нас будет максимум шесть для прослушиваний на первом творческом испытании, после которого идет основной отсев. Но и следующая проверка знаний, включая уже и чисто устный экзамен коллоквиум, не занимающий такого времени, как основной, тоже требует нескольких дней. Словом, уложиться в предлагаемые сроки очень тяжело. Я знаю, что тяжело всем творческим вузам, особенно театральным. Там ведь туры, там при конкурсе до 700 человек на место на актерском факультете первый тур просто обязан быть весьма продолжительным.

Дело еще в том, что самих ребят жалко. Ведь вот раньше во всех документах, касающихся правил порядка приема, в положениях Министерства образования всегда в пункте о творческих испытаниях была сноска, что творческие учебные заведения могут начинать экзамены с 1 июля. Это давало возможность детям определиться – поясню, что я имею в виду. Если сегодня молодой человек намерен поступать в какой-либо из вузов вне нашей системы художественного образования, он может сразу результаты ЕГЭ в виде копий отправить хоть в 20 вузов и спокойно ждать, куда его примут по этим результатам. У нас же все по-другому, о чем я уже сказала. И в связи с изменением правил, в том числе по установлению одинаковой для всех дате начала творческих испытаний, человек уже не успевает после неудачного выступления на первом прослушивании, например, в Московской консерватории попасть на вступительные экзамены в Российскую академию музыки или уехать поступать в консерватории Нижнего Новгорода, Казани или Саратова. Никакого «плавающего графика» начала экзаменов уже не допускается.

К счастью, все это пока не сказалось на интересе молодежи к творческим профессиям, их престиж не упал – ни в среде художников, ни у театралов, ни у музыкантов. Конечно, число поступающих зависит от многих обстоятельств – в том числе от самой природы. Бывает, в один год вдруг появляется несколько невероятно талантливых вокалистов, а бывает год, когда вовсе нет сколько-нибудь заметных, ярких величин. Но как бы то ни было, конкурсы в творческие вузы традиционно большие. И скажу, что ЕГЭ для нас – все же не показатель. Жаль, что это «всерьез и надолго», но если так, то будем искать решения, чтобы не проглядеть талантливых ребят, дать им шанс на обучение.