Спустя 35 лет после Великой Победы мир потрясла киноэпопея Романа Кармена «Великая Отечественная». Пятый фильм эпопеи называется «Война в Арктике». Его музыкальной эмблемой, лейтмотивом стала песня «Прощайте, скалистые горы». В этом фильме есть уникальные кадры, запечатлевшие, по-видимому, одно из первых исполнений песни. Лето 1944 года. Из военного катера, пляшущего на волнах, выбираются на скалистый берег моряки с музыкальными инструментами - матросский ансамбль спешит на концерт. А потом моряки поют «Прощайте, скалистые горы». Поют жизнеутверждающе, радуясь короткой передышке между походами...

Автор слов этой песни поэт Николай Иванович Букин родился в 1916 году далеко от моря, скал и гранитов - в селе Дуброво Пермской области. Перед войной, в 1940 году, он с отличием окончил Пермский педагогический институт и был призван в армию. Военком призывной комиссии в Перми в шутку спросил невысокого худого юношу-призывника с явным недобором веса (47 килограмм), где хочет служить «богатырь» - в пехоте-матушке или во флоте-батюшке? И, не дождавшись ответа, определил его на флот, обратив внимание на татуировку на руке парня: там был выколот морской якорь. Новобранцев привезли на полуостров Рыбачий, к мурманским горам Муста-Тунтури. Так Н.Букин стал моряком артиллерийского расчета полка морских пехотинцев.

Имевший высшее образование, он привлек внимание политотдела гарнизона, в котором сосредоточилось порядка 10 000 военнослужащих. Николая обязали участвовать в выпуске многотиражной газеты «Североморец». Слава поэта с полуострова Рыбачий пришла к нему после первых же стихотворений, напечатанных в 1941 году. Затем стихи Букина регулярно появлялись в армейской и флотской печати, в альманахах и песенниках.

Так же, как и поэт Н.Букин, далеко от морей и гранитов родился и музыкальный автор песни «Прощайте, скалистые горы» Евгений Эммануилович Жарковский. Его родина - Киев. Там он в 1927 году окончил музыкальный техникум и два семестра музыкально-драматического института, затем переехал в Ленинград и стал студентом Ленинградской консерватории. Учебу успешно совмещал с военно-шефской работой. В составе концертных групп Жарковский часто бывал с концертами в Кронштадте, на кораблях Балтийского флота. Новый период в жизни Евгения наступил в 1936 году, когда он перебрался из Ленинграда в Москву и начал работать в Центральном доме Красной армии, на радио, на московских концертных площадках, писать песни с поэтом Винниковым. Незабываемые впечатления для композитора, полюбившего море, оставил учебно-боевой поход на флагмане Черноморского флота – легендарном линкоре «Парижская коммуна». Через несколько дней после начала войны доброволец Е.Жарковский едет к месту назначения - на Северный флот, в военный городок Полярный. Всю войну он руководит матросским джаз-оркестром, пишет песни, оркеструет, репетирует. На Северном флоте Евгений Жарковский написал около ста песен, которые можно назвать хроникой военных событий. Многие из них так и остались «однодневками», но некоторым была суждена долгая и счастливая жизнь.

…Поэт Николай Букин от первого до последнего дня Великой Отечественной войны провел на полуострове Рыбачьем, в частях морской пехоты. Сначала был рядовым артиллеристом, затем политработником, потом корреспондентом, начальником типографии Рыбачьего, а к концу войны - редактором флотской газеты. Тема стихотворного творчества Букина всегда была одна - горы, море и полуостров Рыбачий, который он защищал в жестоких боях с гитлеровцами, получив орден Красной звезды и две медали «За боевые заслуги».

Осенью 1942 года, побывав у катерников, базировавшихся в небольшой бухте у перешейка между островами Рыбачий и Средний, фронтовой корреспондент Букин всем сердцем проникся встречей с моряками, готовящимися в боевой поход. Поначалу он планировал написать очерк. Но уже по дороге в редакцию в мыслях спонтанно возникли строки, укладывающиеся в стихотворный ритм. За один день были написаны стихи и назывались они «Не жить мне без моря». Первыми словами, которые были рефреном, на бумагу легли эти: «Я знаю, не жить мне без моря,/Как море мертво без меня…»

(Впоследствии поэт так пояснил содержание своего стихотворения: «Разве можно скрыть на строгих и обветренных лицах мореходов радость, которая озаряет их всякий раз, когда они с победой возвращаются к своим родным берегам?!.. Ведь моряков первыми встречают скалистые горы Рыбачьего! Если впереди остров уже виден — значит, они уже дома!» Именно поэтому в стихах не обошлось без упоминания названия этого полуострова.)

Фронтовой треугольник с новыми стихами поэт отправил в редакцию газеты «Краснофлотец», которая располагалась в Полярном. Сотрудникам газеты стихотворение очень понравилось, и оно было сразу напечатано.

Стихи привлекли внимание нескольких композиторов, в том числе и Е.Жарковского, написавшего на них музыку в 1944 году. Тогда же состоялось и первое исполнение песни Букина – Жарковского: она прозвучала 30 апреля 1944 года в программе ансамбля ДВМФ Северного флота, и пели ее солисты ансамбля Чернобильский и Федоров. Так появилась песня, получившая известное название «Прощайте, скалистые горы…» Позже на многочисленных творческих встречах композитор рассказывал: «Я давно хотел написать о защитниках Рыбачьего, с трех сторон окруженных Баренцевым морем, а с четвертой – немцами. Настроение поэтических строчек, которые передавали чувства людей, уходящих от родных берегов для смертельной схватки с врагами, очень песенный характер стихотворения – все это помогло мне единым духом написать музыку».

А после исполнения «Скалистых гор» по радио известными певцами В. Бунчиковым и П. Киричеком в сопровождении Ансамбля песни и пляски им. А. Александрова, песня завоевала огромную популярность и зазвучала по всей стране.

«БАКСАНСКАЯ» - «ТАНГО В ВОЕННОМ СТИЛЕ»

Выпускник Киевской консерватории по классу фортепиано и Московской консерватории по классу композиции композитор Борис Михайлович Терентьев в конце 1930-х годов вернулся в Москву после непродолжительной педагогической работы в музыкальном техникуме Алма-Аты и написал одно из первых своих произведений - танго на стихи ленинградского поэта Ильи Финка «Пусть дни проходят». Записанная на граммофонную пластинку в исполнении замечательной певицы Екатерины Юровской песня мгновенно стала популярной во всем Советском Союзе. Она звучала по радио, в концертах, на танцевальных площадках и принесла композитору известность, которой он как скромный человек очень стеснялся. В отличие от него поэт И.Финк раздаривал свои сборники стихов с автографами и всячески подчеркивал свое участие в написании шлягера.

В танго-песне Б.Терентьева людей подкупала, прежде всего, необычная для того политизированного времени тема искренней любви жены к своему мужу.

Мы с тобой не первый год встречаем,

Много весен улыбалось нам.

Если грустно, вместе мы скучаем,

Радость тоже делим пополам.

С первых дней войны Б.Терентьев ушел добровольцем на фронт. Всю войну он служил на Северном флоте в городке Полярном. Вместе со служившим здесь, так же, как он в чине старшего лейтенанта Евгением Жарковским – будущим автором легендарных «Скалистых гор», Борис Терентьев просил командующего флотом направить его служить офицером на боевой корабль или дать в руки оружие, чтобы защищать Родину. На что адмирал ответил: «Обучить человека владеть винтовкой мы можем за месяц, а воспитать композитора мы, увы, не можем вообще. Поэтому просим вас сражаться с фашистами своим оружием - писать хорошие песни для нас». И все же за время войны Б.Терентьев вместе с Е.Жарковским не раз ходил на боевых кораблях, охранявших транспорты союзников с оружием, ходили и на торпедных катерах, на тральщиках и даже участвовали в боевом походе на подводной лодке…

Тем временем довоенная мирная песня «Пусть дни проходят» неожиданно обрела новую жизнь. В дни гитлеровской оккупации Ростова у песни появились новые слова, сложенные ростовскими комсомольцами-подпольщиками о герое Вите Черевичкине, который пересылал разведывательные данные из оккупированного города с помощью своих голубей.

Жил в Ростове Витя Черевичкин,

В школе он отлично успевал….

Была ли эта история на самом деле и кто автор этих стихов, мы уже никогда не узнаем. Однако песня «Голуби» после освобождения Ростова советскими войсками в феврале 1943 года распространилась по всем фронтам и в тылу. Ее пели многие певцы фронтовых бригад:

Но недолго эти дни тянулись,

И, разбив фашистских подлых псов,

Красные герои к нам вернулись,

Снова стал свободным наш Ростов.

В эти же годы у песни Б.Терентьева появился еще один текст. Песня получила широкое распространение как «Баксанская», по названию горного перевала в Приэльбрусье, где тогда шли боевые действия. Новые стихи сочинили воины-альпинисты 897-го горнострелкового полка 242-й стрелковой дивизии Закавказского фронта: Любовь Каратаева, Андрей Грязнов, Николай Персиянинов, Б.Грачев, Г.Сулкавидзе и А.Немчинов. Поход, во время которого в январе 1943 года были написаны новые слова, был весьма знаменателен. Операция называлась «Эльбрус». Специальная группа советских альпинистов, состоящая из шести человек, сбросила с вершин Эльбруса вражеские штандарты и водрузила красные флаги, чем был нанесен, прежде всего, моральный удар по геббельсовской пропаганде. Операция показала всему миру, что самая большая вершина Кавказа по-прежнему остается за Советским Союзом.

По послевоенным воспоминаниям одного из авторов нового варианта стихов - единственной женщины альпинистского отряда лейтенанта Любови Коротаевой все происходило следующим образом: «В декабре 1942 года, а точнее 31 декабря, в канун Нового года, мы получили приказ выйти в разведку в Баксанское ущелье. Стали подниматься по скалам на гребень. За один день подняться не удалось. Заночевали на скалах, а утром полезли дальше. Скалы обледенели, взбираться было очень трудно, но часам к одиннадцати выбрались на гребень. Пролежали на нем неподвижно до сумерек, а затем начали спуск. Во время нашей «лежки» мы засекли огневые точки, следили за сменой караулов, за движением войск. А между делом написали записку потомкам, которые прочтут ее после войны. Эту записку мы вместо запала вложили в гранату и оставили ее в туре. Между собой договорились, что после войны, кто из нас останется в живых, то обязательно ее найдет и покажет потомкам». В январе 1943 года отряд двинулся к Эльбрусу. На ночевку бойцы-альпинисты остановились в кабардино-балкарском селении Терскол. Ночью, несмотря на трудный переход, никому не хотелось спать. Любовь Коротаева и Андрей Грязнов вышли на балкон дома, откуда открывалась чудесная панорама. Горы были залиты лунным светом. Был виден и гребень, где они оставили гранату с запиской. Андрей что-то тихо насвистывал, а затем пропел: «Помнишь гранату и записку в ней» - на мотив танго «Пусть дни проходят». С этой минуты и началось сочинение песни. Когда альпинисты поднялись на «Приют 11-ти», два куплета песни были уже готовы.

Где снега тропинки заметают,

Где лавины грозные гремят,

Эту песнь сложил и распевает

Альпинистов боевой отряд…

Припев был таким:

Помнишь, товарищ, белые снега,

Стройный лес Баксана, блиндажи врага,

Помнишь гранату и записку в ней

На скалистом гребне для грядущих дней?..

Почти сразу после войны и сами участники похода на Эльбрус, и многие альпинисты пытались найти ту «гранату и записку в ней», что оставили герои. Однако граната с запиской нашлась только в 1953 году во время Альпинистского субботника по очистке от мусора склонов Эльбруса. В записке говорилось: «В дни, когда враг побежал под ударами Красной Армии, мы поднялись сюда - без веревок и палаток, в шубах и валенках - по суровым стенам Донгуз-Оруна, чтобы показать путь наступающим войскам. Каратаева, Грязнов, инструкторы альпинизма, 3.1.43 года».

В 1960-е годы песня была дописана, в том числе и некоторыми из ее авторов. Теперь последний третий куплет звучит так:

Там, где днем и ночью крутят шквалы,

Тонут скалы грозные в снегу,

Мы закрыли прочно перевалы

И ни пяди не дали врагу.

День придет, решительным ударом

В бой пойдет народ в последний раз,

И тогда мы скажем, что недаром

Мы стояли насмерть за Кавказ.

И, конечно -

Помнишь, товарищ, белые снега,

Стройный лес Баксана, блиндажи врага,

Кости на Бассе, могилы под Ужбой...

Вспомни, товарищ, вспомни, дорогой!

Обилие вариантов слов «Баксанской» привело к тому, что Юрий Визбор назвал ее «Баксанская-туристическая» и часто использовал в своем репертуаре.

Но и на этом история танго Б.Терентьева не закончилась. Песня обрела свое новое рождение во время войны в Афганистане 1979 - 1989 гг. Как вспоминал один из бардов, участник войны в Афганистане офицер спецгруппы КГБ «Каскад-4» Ю.Кирсанов, «впервые «Баксанскую» я услышал в 1980 году в исполнении товарища Сережи Смирнова. Скажу откровенно, я стал к этой песне относиться совсем по-иному. Тогда, в начале 80-х еще не было известных песен об Афганистане, и мы с Сергеем решили переделать ее под наши афганские реалии. Я предложил свой вариант «Баксанской», Сережа, как это нередко бывало, подкорректировал, и мы начали петь ее как свою, «Баксанскую-афганскую». Эта песня неизменно популярна среди ветеранов Афганистана. Выступая перед «афганцами», я обязательно включаю ее в свой репертуар. Мне попадались различные вариации «Баксанской-афганской», и это лишний раз подтверждает ее «живучесть» и живучесть тех идеалов, которые прозвучали в военной интерпретации вполне мирного танго».

«ОГОНЕК»

На позицию девушка

Провожала бойца.

Темной ночью простилася

На ступеньках крыльца.

И пока за туманами

Видеть мог паренек,

На окошке на девичьем

Все горел огонек.

Точкой отсчета в биографии песни «Огонек» можно считать, пожалуй, 19 апреля 1943 года. В этот день газета «Правда» опубликовала стихотворение Михаила Исаковского «Огонек» с подзаголовком «Песня», но без нот и какой-либо ссылки на то, что к нему написана музыка. По всей вероятности, поэт рассчитывал, что песней эти его стихи обязательно станут. Такое случалось уже не однажды. Стихи Исаковского всегда были напевны, и стоило им появиться на газетной или журнальной странице, как тут же начиналось негласное соревнование между композиторами: кто лучше, ярче, доходчивей выразит в музыке мысль поэта. Так было со стихотворениями «Морячка», «До свиданья, города и хаты», «Не тревожь ты себя, не тревожь» и другими.

Сразу же после публикации стихов к «Огоньку» стали сочинять музыку очень многие профессиональные и самодеятельные композиторы, дирижеры, музыканты, певцы. Только во время Великой Отечественной войны известно более 20 публикаций мелодических версий «Огонька», принадлежавших М. Блантеру, Б.Мокроусову, Л.Шварцу, А.Митюшину, Н.Макаровой и другим, менее известным авторам. Все варианты исполнялись в концертах на фронте и в тылу, а некоторые звучали по радио и даже были записаны на грампластинку (как это случилось, к примеру, в годы войны с вариантом «Огонька» М.Блантера). Весь парадокс заключался в том, что ничего общего с той мелодией, которая была подхвачена в народе и пелась повсеместно, ни один из вариантов написанной к «Огоньку» музыки не имел.

Кто же автор мелодии? А главное, каким образом она так быстро, можно сказать, мгновенно распространилась в военные годы и так прочно закрепилась в народной памяти? На эти вопросы ни одному из исследователей, занимающихся песенным творчеством периода Великой Отечественной войны, не удалось пока дать аргументированный ответ.

Впервые вариант «Огонька», который всем нам хорошо известен, был записан на грампластинку и прозвучал по Всесоюзному радио уже после войны, в 1947 году, в исполнении замечательного певца Владимира Нечаева. На этикетке выпущенной пластинки было указано, что слова песни написал М.Исаковский, а музыка — народная. То же говорилось и в радиопередачах перед трансляцией «Огонька».

Споры вокруг авторства мелодии не затихали долго. «Начиная с 1945 года, - писал по этому поводу Михаил Васильевич Исаковский в апреле 1968 года, - очень многие люди пытаются доказать, что песню (музыку) написали они, то есть, вернее, каждый пытается доказать, что это его музыка. Союз композиторов создал даже специальную комиссию, чтобы выяснить, кто же автор «Огонька»? Было рассмотрено множество материалов, проверена каждая нота претендентов на авторство. В конце концов, комиссия установила, что ни один из претендентов не мог написать музыку «Огонька», что стихи, напечатанные в «Правде», поются на мотив польской песенки «Стелла». (Полностью это письмо Исаковского учителю из станицы Медведовской Краснодарского края Н.С. Сахно опубликовано было в журнале «Вопросы литературы» № 7 за 1974 год.)

О какой же песенке — мелодической прародительнице «Огонька» — шла речь? Современные исследователи выяснили, что речь идет о песне-танго «Уж никогда» польского композитора Ежи Полонского (автора «Утомленного солнца» и «Синего платочка»), в которой рассказывается о несчастной любви девушки Стеллы (отсюда и второе название - «Стелла»). Однако «Огонек» ошибочно называли «польской песенкой». Мотив танго «Уж никогда» заимствован в «Огоньке» лишь частично и очень приблизительно. Поэтому и принимать эту версию всерьез не приходится.

Свидетельством широкого распространения «Огонька» на фронте и в тылу являются также многочисленные текстовые варианты на единую мелодию, как это было и с «Катюшей», и с «Землянкой», и с «Синим платочком», и другими популярными песнями той поры. В одном из них паренек героически погибает. Умирая