Концерт филармонического абонемента «Звезды XXI века. Дуэты» предстал своего рода квестом, разгадывать который – одно удовольствие. К программе из сочинений Сергея Ахунова, Отторино Респиги, Мориса Равеля и Джона Адамса могли подойти самые разные ключи. Одни из них были очевидны, другие не слишком, но искать их в попытке постичь замысел исполнителей оказалось необыкновенно интересно.

Айлену Притчину и Андрею Гугнину ровно по тридцать. Перечни достижений и побед каждого выглядят внушительно, но достаточно услышать музыкантов хоть раз, чтобы убедиться: в их случае слова «звезды XXI века» – не пустой звук. По-видимому, в Камерном зале исполнителям уже тесно, но подобная программа – не для крупных площадок, где и Притчин, и Гугнин регулярно играют популярные концерты. Да, Малый зал консерватории подошел бы ей больше, зато Камерный в этот вечер был полон, и явно не случайными слушателями. В первом отделении звучали Ахунов и Респиги, новейшее сочинение и опус столетней давности. Во втором – Равель и Адамс: от первой четверти двадцатого века – к его закату. Не говоря о красивой рифме между двумя «А» и двумя «Р», замысел программы, казалось, читался вполне ясно: из настоящего в прошлое и обратно.

Мировая премьера In Your Never Ахунова стояла в программке на почетном финальном месте, но исполнители решили с нее начать. Три пьесы для скрипки и фортепиано, звучащие практически без перерыва, оказались на удивление уместны рядом с опусом 1917 года: именно тогда родился бессмертный термин Эрика Сати «меблировочная музыка» – иными словами, фоновая. Именно к таковой и следует отнести In Your Never: сочинение, избегающее не только новизны или оригинальности, но даже мелодичности или формы. Двенадцать минут во всех отношениях приятной и, судя по всему, искренней музыки: под такую хорошо отряхнуть заботы дня и настроиться на остальные номера концерта, радуясь тому, что он начинается с настоящей мировой премьеры.

Иное дело – Скрипичная соната си минор Респиги, без пяти минут забытый шедевр. Когда-то ее играл сам Яша Хейфец, позже – Анне-Софи Муттер, сегодня она в репертуаре Рено Капюсона и Леонидаса Кавакоса, несколько лет назад игравшего ее в Москве. Но часто ли мы слышим сонату даже в записи, не говоря уже о живом исполнении? Для нас Респиги – создатель блестящих поэм «Фонтаны Рима», «Пинии Рима», «Римские празднества», сюиты «Птицы», и этого достаточно для внимания к его камерной музыке, куда менее известной. За год в Москве дважды звучала его поэма «Закат» для голоса и квартета, ее же исполнят в марте «бородинцы» и Карин Дейе, виолончелисты периодически играют его Adagio con variazioni, но больше назвать почти нечего.

Тем выше заслуга Притчина и Гугнина, напомнивших о великолепной Сонате си минор. Есть еще ре-минорная, созданная 20-летним Респиги в 1897 году и не звучащая вовсе, где влияние Брамса и Франка слышно невооруженным ухом. Двадцать лет спустя Респиги уже автор «Фонтанов Рима» и первой сюиты «Старинных танцев и арий» – сочинений, которые не только его прославят, но и будут отнесены к передовым течениям эпохи, импрессионизму и неоклассицизму соответственно. Тогда же, около 1917-го, появляются новаторские скрипичные сонаты Дебюсси, Хиндемита, Айвза, «Мифы» Шимановского, и в то же время Респиги пишет Сонату си минор, столь явно тоскующую по прежнему столетию! И если в сдержанности Гугнина все же слышался ХХ век с его «новой деловитостью», то Притчин играл со всей полнотой романтического чувства: словно возвращая музыку из не свойственной ей эпохи в 1880-е годы, когда создавались скрипичные сонаты Франка и Брамса.

Насколько обращена в прошлое Соната си минор Респиги, стало еще очевиднее после антракта, с первыми звуками Сонаты соль мажор Равеля. Как и у Респиги, у него есть и ранняя соната, датирующаяся тем же 1897 годом и также отзывающаяся влиянием Франка. Насколько же дальше уходит композитор четверть века спустя! На фоне подчеркнутой ностальгичности Респиги его современник Равель поражает дерзостью, свежестью, устремленностью в будущее, изобилием новых идей. Ими полна первая часть Сонаты соль мажор, что уж говорить о второй с названием «Блюз». Разумеется, это не блюз в чистом виде, как не был по факту регтаймом «Регтайм» Стравинского. Зато свободы здесь столько, что ее с лихвой хватило и исполнителям – после Респиги их было не узнать: оба как будто предались неистовой импровизации.

А финал, Allegro perpetuum mobile, открывал новые и новые горизонты, прокладывая мост к последнему номеру программы – Road Movies Джона Адамса. Удивительным образом сочинение одного из ярчайших композиторов нашего времени, отделенное от Сонаты соль мажор Равеля семью десятилетиями, прозвучало как ее прямое продолжение: ласкающее слух созвучиями сегодняшнего дня и тем не менее уступающее в новизне Равелю. Да и Дебюсси (фрагмент его Скрипичной сонаты сыграли на бис – к сожалению, оставшимся единственным). Так Айлен Притчин и Андрей Гугнин открыли подлинный ключ к программе, где наши современники и классики ХХ века объединились в две разнонаправленные пары: Ахунов и Респиги обращены в прошлое, Равель и Адамс – в будущее.

На фото: А. Притчин