В Зальцбурге прошел ежегодный фестиваль, посвященный дню рождения Моцарта. Среди его участников были Филипп Херревеге, Джованни Антонини, Айвор Болтон, Чечилия Бартоли, Красимира Стоянова, Жанин Янсен, Рено Капюсон, Мицуко Утида, Даниэль Баренбойм, Камерный оркестр Европы, ансамбль Il Giardino Armonico и другие. В роли художественного руководителя «Недели Моцарта» впервые выступил Роландо Вильясон, на пять лет прописавший фестивалю строгую диету только из Моцарта.

Одним такое репертуарное решение кажется проявлением крайней безыдейности, другим, напротив, – идеей весьма оригинальной. Такое мнение, к примеру, высказал известный европейский музыкальный менеджер Штефан Паули после одного из концертов фестиваля: его программы, по словам Паули, много лет были так пестры и подчеркнуто концептуальны, что на этом фоне решение играть одного Моцарта выглядит даже радикально. Правда, Паули погрустнел, вспомнив о том, что это не на год, а на целых пять. А не так давно именно он возглавлял «Неделю Моцарта», реформируя ее куда радикальнее.

Моцарт и лазерные пушки

Поняв, что Моцарта нельзя эксплуатировать бесконечно, Паули составлял интереснейшие программы, где Моцарт встречался то с Гайдном, Бергом и Лютославским, то с Бахом, Мессианом и Бартоком. Затем во главе фестиваля его сменили Марк Минковский и Матиас Шульц, чей более умеренный курс без других композиторов также не обходился – от Клементи и Вагнера до Стравинского и Дютийе, – а в центре программ были сценические постановки, сначала оперные, затем с участием конного театра Бартабаса. С непривычки казалось, будто Реквием с конями относится к Моцарту лишь косвенно, но еще меньше отношения к нему имеет лазерное шоу T.H.A.M.O.S. Под этим названием Карлуш Падрисса и труппа La Fura dels Baus поставили спектакль на музыку Моцарта к пьесе «Тамос, царь Египетский», добавив к ней фрагменты других его сочинений и усилив электроникой.

Называя постановку главным событием фестиваля, Вильясон характеризует ее весьма туманно: «Музыка к "Тамосу" звучит в основном на концертах, а Карлуш Падрисса прилагает к ней сюжет, как и было задумано. Эти вопросы – как нас меняют технологии? что значит быть человеком? – звучат очень современно. Моцарт был масоном, но ложа, которой он принадлежал, тяготела к идеям Просвещения, и Моцарта очень интересовали философские вопросы его времени, чему и посвящен спектакль». Непросто уследить за ходом мысли что Вильясона, что создателей постановки: в ней имеются и ужасающего вида электронные устройства, в режиме реального времени создающие музыку с помощью нейросетей, и радиоактивный дождь, и летающие акробаты, и грандиозный фейерверк. С помощью видеопроекций виртуозно обыграно пространство Скального манежа, аркады которого то обваливаются, то оказываются зарешечены, то обваливаются опять.

В этом, несомненно, эффектном зрелище Моцарт играл явно не главную роль. Таиландский тенор Нутапорн Таммати пел великолепно, даже если при этом ему приходилось летать, а его поливали водой. Еще невозмутимее преодолевал пиротехнические препятствия Рене Папе с ариями Зарастро из «Волшебной флейты», но больше запомнился финал, где он привел в движение дерево, под которым обнаружился труп: все там будем – неужели это и есть нехитрая мораль столь сложносочиненного спектакля? Оркестр Camerata Salzburg под управлением Алондры де ла Парра звучал блестяще, но броское шоу подошло бы скорее концерту группы Rammstein или новой постановке какой-либо из классических рок-опер. На фоне этого великолепного хаоса постановки с участием лошадей вспоминались уже как образцы строгого классицизма.

Впечатление от спектакля начисто затмил концерт следующего утра: камерная музыка в великолепном исполнении действовала куда сильнее фокусов с электроникой и открытым огнем. Скрипачка Жанин Янсен и группа товарищей исполнили один из струнных квинтетов Моцарта и Дивертисмент KV563 для скрипки, альта и виолончели. В огромном наследии композитора это редкий камерный ансамбль такого масштаба – в шести частях, почти часовой длины, с невероятным даже для Моцарта богатством тем и неожиданных поворотов. Чего стоит Andante – начинается с совсем простого эпизода, напоминающего упражнение, но несколько вариаций спустя уносит слушателя так далеко, что захватывает дух. Янсен и ее коллеги играли не спеша, смакуя каждую ноту и вместе с публикой, казалось, удивляясь тому, какое чудо создал Моцарт. И все же программе не хватало контрастности – рядом с Дивертисментом даже прекрасный Квинтет соль минор воспринимался, как если бы второе за обедом подавали и на первое, и на третье.

Моцарт и мексиканцы

Свою программную политику художественный руководитель фестиваля комментирует так: «Узнай Моцарт, что сегодня в Зальцбурге проходит фестиваль его имени, он бы непременно спросил: "Вы ведь исполняете только мою музыку?" Теперь мы можем ответить – да, конечно, как же иначе». Допустимы и другие предположения насчет того, о чем бы спросил нас Моцарт; возможно, ни о чем, и уж, по крайней мере, не о том, что мы пытаемся домыслить за него. Логичнее задать другой вопрос: как себя позиционирует фестиваль, для кого он – для завсегдатаев, которые придирчиво сравнивают каждый сезон и каждое исполнение с предыдущими? Или для заезжих слушателей, которые попали в Зальцбург раз в жизни и ждут «Моцарта в эталонном исполнении»?

Судя по всему, сейчас «Неделя Моцарта» ориентирована на вторых, хотя уважающий себя фестиваль стремится формировать запросы аудитории и повышать ее уровень – как это было на зимнем форуме предыдущие 12 лет, – а не угадывать и удовлетворять их. Кроме того, из года в год сюда приезжают сотни постоянных посетителей. Слушая «Линцскую» симфонию, они, конечно, помнят, как наслаждались ею и год, и два, и три назад. Слушая Скрипичный концерт Моцарта №5 в исполнении Жанин Янсен, помнят, что не так давно с «Академией Святого Мартина в полях» она играла его не в пример интереснее и ярче, чем теперь под унылый аккомпанемент венских филармоников с Адамом Фишером.

И главное: постоянная публика заметно стареет, а программы из одного Моцарта посещает куда меньше молодежи, чем когда в них встречались также Булез, Куртаг, Губайдулина или Пярт, приезжавшие на фестиваль лично. Нельзя сказать, чтобы молодежь бежала бегом и на T.H.A.M.O.S. – одно из самых дорогих мероприятий фестиваля и самых показательных с точки зрения попыток привлечь внимание публики внемузыкальными, пограничными средствами. Помимо трех показов лазерного шоу, состоялись три спектакля в Театре марионеток, объединивших одноактные оперы «Директор театра» и «Бастьен и Бастьенна». Обаятельное зрелище с участием первоклассных певцов все же не радовало – под управлением замечательного клавесиниста Жори Виникура оркестр «Венская академия» звучал на полупрофессиональном уровне, недостойном «Недели Моцарта» с ее неизменно сильными камерными оркестрами.

В торговом центре «Европарк» в течение фестиваля работал театр теней со спектаклем о детстве Моцарта, а его письмам было посвящено ночное «Моцарт-кабаре», также прошедшее трижды. Хотя Вильясону после недавней операции запретили петь, он сдержал обещание и в день рождения Моцарта трижды вышел на площади города, чтобы спеть мексиканские серенады. Ему аккомпанировал венский ансамбль Los Mariachis Negros – многие сочли их настоящими мексиканцами, хотя в нем в основном европейцы. Народ веселился и ликовал, Роландо выкрикивал поздравления любимому композитору, но и в этом был привкус необязательности, самодеятельности.

Моцарт и хип-хоп

Как главное мероприятие дня был анонсирован балетный гала-концерт Mozart Moves! – его концепцию предложил Реджинальдо Оливейра, директор балета Зальцбургского гостеатра, а над двадцатью эпизодами работали девять хореографов, среди них сам Джон Ноймайер. Оценивать хореографическую составляющую не возьмусь, скажу, что здесь были и хип-хоп, и брейкданс, а большинство эпизодов представляли собой любовные дуэты, один даже по мотивам формановского «Амадея». Два десятка самых популярных фрагментов из Моцарта с блеском исполнял оркестр Моцартеума под руководством Риккардо Минази, но к концу трехчасового гала устали и оркестранты, едва справляясь с темпами в Allegro Симфонии № 25. Вновь вспомнилась эпоха Штефана Паули: покидая фестиваль, он также инициировал балетный спектакль на музыку Моцарта, и у Саши Вальц это получилось куда убедительнее.

А в афише нынешней «Недели Моцарта» самыми убедительными стали как раз концерты, где публику не пытались удивить – разве что качеством исполнения и нерасхожим репертуаром. Среди них – редкостная оратория «Освобожденная Ветилуя» в феноменальной интерпретации Кристофа Руссе и ансамбля Les Talens Lyriques, Баховского хора Зальцбурга и группы солистов, среди которых блистала Сандрин Пьо. Музыка захватила с первых же нот, и удивительно, что Моцарт написал ее всего в 15 лет: уже увертюра, где поражали идеальной чистотой тона четверо валторнистов, – маленький шедевр. На высочайшем уровне исполнили и всю ораторию, два часа пролетели как минута: это было лучшее событие дня рождения Моцарта, затмившее и мексиканские серенады, и балетный гала.

Из тех, что довелось посетить, назову еще два: во-первых, лидерабенд швейцарского тенора Мауро Петера и выдающегося пианиста Хельмута Дойча, выступающего с лучшими певцами нашего времени. Как и «Ветилуя», песни Моцарта – не самая известная часть его наследия; среди включенных в программу выделялись две на французском, отличавшиеся от немецких не только языком, но и структурой. Петер, несмотря на молодость, показал себя настоящим артистом высокого класса. Во-вторых, кантата «Кающийся Давид» в интерпретации Хансйорга Альбрехта, известного в России дирижера и органиста. Студенческий оркестр Моцартеума под его управлением звучал, как высокопрофессиональный коллектив, владеющий всеми тонкостями моцартовской стилистики. А сама кантата, созданная на материале Мессы до минор, четыре года назад легла в основу первого фестивального спектакля с участием коней. Дирижировал Марк Минковский, и через год он возвращается, чтобы в тандеме с Бобом Уилсоном ставить «Мессию» Генделя в оркестровке Моцарта: шаг в сторону от строгой моцартовской диеты, и на том спасибо.