Концерт-открытие посвящался «дилетантам» – авторам, для которых сочинение музыки было не главным профессиональным занятием: от кинематографистов, юристов и страховых агентов до химиков и дипломатов. В этой пестрой компании выделялись два короля и один папа римский, сочинения которых и открыли фестиваль. Во второй раз в нем участвовал ансамбль средневековой музыки Labyrinthus в составе Данила Рябчикова и Анастасии Бондаревой, и без них «Возвращение» уже трудно себе представить. С постоянными участниками их объединяют неутомимость, стремление к поиску, здоровый авантюризм – не случайно в последнем номере из трех к ним присоединился основатель фестиваля Роман Минц.

Охватив за десять минут три столетия, начали с сочинения английского короля Ричарда I Львиное Сердце, написанного в плену. Как и остальные номера программы, этот не звучал по-дилетантски ни в коей мере: полностью оправдывая свою принадлежность XII веку, сочинение воспринималось как зерно, из которого выросла если не вся история музыки, то значительная ее часть. Зерном не менее драгоценным оказался респонсорий «Святой папа Григорий» папы Льва IX, где голос Бондаревой без усилия заполнил Малый зал консерватории. И еще в одном номере на двух колесных лирах ей аккомпанировали Рябчиков и Минц, придав песне «Будь милостив, Господь, к моей судьбе» короля Наварры Тибо IV Шампанского неуловимо рокерский оттенок.

Вадим Холоденко – из постоянных участников фестиваля, каждый выход которого воспринимается как праздник, в особенности сольный: вальс «Амурские волны» и два «Сонета Петрарки» Листа на позапрошлом «Возвращении», листовский же «Чардаш смерти» на прошлом стали настоящими исполнительскими шедеврами, которые не забудутся никогда. Теперь к ним добавились два вальса Грибоедова и «Прощание» Шельси – последнее сочинение одного из самых загадочных и таинственных композиторов ХХ века. Звучит оно совсем не так радикально, как большинство опусов Шельси, и напоминает то медленные части сонат Шуберта, то позднего Брамса, то упомянутый «Чардаш смерти». Последние минуты, впрочем, были сотканы из созвучий, которых во времена романтиков быть не могло, как не могло быть и звуков мобильных телефонов в зале, изрядно испортивших впечатление.

Вполне романтически в исполнении Бориса Абрамова, Игоря Федорова и Ксении Башмет местами звучало и Largo для скрипки, кларнета и фортепиано Айвза, балансируя между отзвуками Брамса и предвестием неоклассицизма: еще не существовавшего на момент сочинения пьесы (1901) и переживавшего расцвет к моменту ее переработки (1934). Трудно было обойтись без очевидных ассоциаций, слушая Фортепианный квинтет Катуара – композитора, которого даже активные пропагандисты его творчества называют «гениальным эклектиком». Вспоминались то Трио «Памяти великого артиста» Чайковского, то Квинтет Танеева, и было впору вновь поразиться тому, с какой самоотдачей играют любую музыку участники фестиваля – в данном случае Андрей Гугнин, Марьяна Осипова, Борис Абрамов, Тимур Якубов (чей альт особенно украсил вторую часть), Борис Андрианов.

Финал, впрочем, преподнес сюрприз, оказавшись отдельным маленьким шедевром ювелирной выделки, ни на что не похожим. Особо следует отметить скрипача Бориса Абрамова, сыгравшего ни много ни мало в десяти ансамблях нынешнего «Возвращения» и ставшего одним из главных его лиц. Не обошлась без Бориса и «Вечная песнь» Шоссона для сопрано, фортепиано и струнного квартета, где удачно прозвучало все, кроме вокальной партии. Светлана Злобина (меццо-сопрано) была в этот вечер не в лучшей форме и даже отказалась от исполнения одного из номеров следующей программы, впрочем, великолепно выступила на концерте-закрытии в цикле «Из еврейской народной поэзии» Шостаковича (с Александром Кобриным, Яной Иваниловой и Александром Нестеренко) и не только в нем.

Вечер завершился эффектной сюитой Charlie’s Smile Антона Прищепы на темы из музыки Чаплина к его кинофильмам. Здесь главными героями стали трубач Денис Шабардин и контрабасист Григорий Кротенко, сыгравшие эффектные соло, а сам Антон Прищепа (кларнет) и Александр Посикера (фагот) даже немного спели.

Идеальная – лучше не придумаешь – арка возникла между финалом первой программы и началом второй («Ремейки»), которую открыла музыка Леонида Десятникова, также появившаяся благодаря кино: три песни советских композиторов из фильма «Москва». Этот цикл на слуху в первую очередь в исполнении Ольги Дзусовой, записавшей его для фильма и неоднократно певшей в концертах, но Алиса Тен создала не менее убедительную интерпретацию, чуть более «отвязную».

Участники фестиваля и здесь остались верны себе, поставив в начало концерта заведомо хитовый номер, которым впору заканчивать: по признанию многих слушателей, после этого остальную программу они воспринимали уже с трудом. Удивительно, как меняется наше восприятие: 18 лет назад, когда вышел фильм «Москва», диковато слушалась «Враги сожгли родную хату» с добавленными синкопами – и совершенно органично слушается теперь, не шокируя и публику старшего поколения. Возможно, Десятников бы порадовался тому, что следом играли Стравинского, одного из его любимейших композиторов: «Итальянскую сюиту», созданную на основе балета «Пульчинелла», исполнили Борис Бровцын и Ксения Башмет.

Музыку из «Пульчинеллы» в различных вариантах за последний год у нас играли особенно часто: в интерпретации Владимира Юровского звучала полная версия балета с участием певцов, оркестровую сюиту в этом сезоне исполняют и РНО под управлением Михаила Плетнева, и ГАСО под управлением Максима Рысанова – еще одного ветерана «Возвращения», периодически звучит и «Итальянская сюита», но исполнение Бровцына было поистине совершенным. То же можно сказать и о сочинении «Голоса под стеклом» Шаррино, свободно переложившего четыре опуса Джезуальдо: вероятно, идеальный ремейк, в котором время создания оригинала и время появления обработки, разделенные четырьмя веками, не сливаются воедино, но оба слышны одновременно. И вряд ли многие в зале догадались, что солистка Анастасия Бондарева в экстренном порядке выучила сочинение меньше чем за два дня. Этот же номер стал фестивальным дебютом для известного скрипача Айлена Притчина.

Третью программу, «Нео», открыли «Прогулки» для флейты, скрипки и клавесина Мартину в исполнении Бровцына, Евгения Яковлева и Елизаветы Миллер – еще двух дебютантов «Возвращения». Также с сочинения Мартину начали финальный «Концерт по заявкам» – Фантазией для терменвокса, гобоя, струнного квартета и фортепиано, где сольную партию сыграла Лидия Кавина, один из главных современных специалистов по терменвоксу. Два опуса Мартину в двух соседних программах – уже большая удача, этого замечательного композитора мы слышим крайне редко, и даже эффектное «Кухонное ревю», звучавшее на «Возвращении» много лет назад, не назовешь репертуарным произведением.

«На горизонте» Рима запомнилось максимально низкой громкостью звучания, «Песнь Кассандры во сне» – виртуозностью флейтистки Марии Алихановой, Серенада для двух скрипок и альта Кодая – соревнованием трех струнников равно высокого класса, где компанию Минцу и Притчину составил альтист Илья Гофман. Гвоздем программы, однако, стала «Камерная музыка №2» Хиндемита для фортепиано и двенадцати инструментов (солист Вадим Холоденко, дирижер Максим Рысанов). Сочинения, объединенные определением «камерная музыка», – среди лучшего, что создано Хиндемитом; в своем роде это аналог Бранденбургских концертов Баха. Обращаясь к форме барочного concerto grosso, Хиндемит в то же время использует элементы джаза, городской бытовой музыки, создавая «камерную музыку улицы», по определению Бориса Асафьева. Еще одно исполнение, которое вспоминается как праздник.

В финальном «Концерте по заявкам» между названными сочинениями Мартину и Шостаковича звучал Квинтет для фортепиано и духовых Фрица Фольбаха: очередной традиционный для фестиваля случай, когда второстепенную музыку играют близко к гениальности (Андрей Гугнин, Дмитрий Булгаков, Антон Дресслер, Валерий Попов, Станислав Давыдов). И к тому же своего рода «машина времени»: Квинтет написан в 1902 году, но звучит, как сочинение современника Брамса, если не Бетховена. На сладкое оставили знаменитый Квинтет №2 для фортепиано и струнных Дворжака – вечнозеленый шлягер, который имеет смысл играть лишь самыми ударными исполнительскими силами, и они имелись: Бровцын, Минц, Рысанов, Яков Кацнельсон, Дора Кокаш. Завершать фестиваль крупным романтическим ансамблем – одна из традиций «Возвращения», но в его традициях и невероятная щедрость: после Дворжака прозвучал постскриптум – «Повсюду ландыши цвели» Цемлинского для голоса и струнного секстета, солировала также Светлана Злобина, и это было чудесно.

Если перечислять все исполненные сочинения, вечера фестиваля покажутся перенасыщенными, но это не так: каждая программа составляется с расчетом на то, чтобы слушателю было интересно и его внимание не ослабевало. Основатели «Возвращения» Роман Минц и Дмитрий Булгаков не раз говорили, что не согласны с определением «фестиваль редкой музыки», которое им часто приходится слышать, однако оно в большой степени верно. Хорошо известные сочинения сочетаются здесь с абсолютно «неформатными», то есть с такими, которые могли бы иметь успех у широкой публики, как та же Серенада Кодая, но которые почти невозможно представить себе в конвенциональной концертной программе. «Возвращение» сильно своими традициями, и все же жаль, что прозвучавшие раз сочинения не повторяются, ведь есть риск не услышать их больше никогда. Впрочем, к десятилетию фестиваля для этого правила было сделано исключение, вдруг случится и еще одно?

На фото Валерий Попов и Станислав Давыдов; Яна Иванилова, Светлана Злобина и Александр Нестеренко. Фото Ирины Шымчак.