Обычно, даже если идея организации музыкального конкурса принадлежит одному человеку, над ее воплощением работает целый коллектив. В СССР, например, оргкомитет Международного конкурса им. П.И. Чайковского включал множество сотрудников – по существу, это была постоянно действующая государственная контора. Яков Быстрицкий, которого на родине, в Польше, называли Яном Якобом, а в Израиле Яшей, в 1973 году основал и в 1974-м, ровно 40 лет назад, провел первый Международный конкурс пианистов им. А. Рубинштейна в одиночку. Более того, долгое время, когда конкурс уже был признан одним из самых авторитетных в мире соревнований молодых музыкантов, его руководителю, носившему важный титул директора, помогали два-три сотрудника. Причем помогали в чисто технической работе. Основные переговоры и организационные дела он никому не доверял.

Многие помнят, что Артур Рубинштейн относился к музыкальным конкурсам весьма скептически, чтобы не сказать более. И только даром убеждать людей, которым обладал Быстрицкий, и его давними дружескими отношениями с великим пианистом мы обязаны тому, что Рубинштейн согласился дать новому состязанию свое имя. Мало того, он был членом жюри соревнования в Израиле в 1974 и 1977 годах, уже будучи больным, приветствовал его письменно в 1980 году, подарил конкурсу свой портрет работы Пикассо, ставший эмблемой конкурса. Да и после смерти маэстро его имя продолжало работать на пользу дела. Впрочем, это тоже заслуга Быстрицкого. Он организовал целую серию сольных концертов памяти Артура Рубинштейна во всем мире, в которых участвовали такие пианисты, как Святослав Рихтер, Маурицио Поллини, Алисия де Ларочча, а позже и победители самого тель-авивского конкурса, в фонд которого шла основная часть сборов с этих концертов.

Но конкурсом и концертами Быстрицкий не ограничился. Он создал в 1980 году Международное музыкальное общество им. А. Рубинштейна, которое проводит мастер-классы, семинары, при котором возник собственный архив...

Судьба организаторов музыкального дела – оставаться в тени. Я не нашел ни слова о Яше Быстрицком даже во всезнающем Музыкальном словаре Гроува. И уж совсем мало сведений удалось добыть о личной жизни человека, без остатка посвятившего себя любимому детищу. Известно, что он, польский гражданин, в годы войны оказался на территории СССР, чудом избежал репрессий и даже воевал против фашистов в польских частях в составе Красной Армии.

С 1949 года, как свидетельствует curriculum vitae, любезно присланный мне Идит Цви, которая является сейчас директором Конкурса Рубинштейна, Быстрицкий работал в Польше директором департамента по международным культурным связям в министерстве искусства и культуры. Позже он возглавлял Институт Фредерика Шопена и конкурс, носящий имя гениального польского композитора. В 1957 году Быстрицкий стал одним из организаторов Всемирной федерации международных музыкальных конкурсов в Женеве, до конца жизни оставаясь ее вице-президентом. В 1960 году, в связи со 150-летием со дня рождения Шопена, по инициативе Быстрицкого и при его живейшем организаторском участии ЮНЕСКО провела международный Год Шопена.

В 1967 году после известной речи всевластного Гомулки об «американо-сионистской пятой колонне в Польше» Быстрицкий покинул страну, где родился. Сначала он обосновался в Вене и некоторое время возглавлял музыкальное агентство. А в 1971 году перебрался вместе с матерью в Израиль. Видимо, уже тогда у него возникла амбициозная идея основать на родине предков международный конкурс пианистов, которую он вскоре с блеском осуществил.

Под руководством Быстрицкого прошло десять состязаний в Тель-Авиве. Благодаря его усилиям в работе жюри принимали участие выдающиеся музыканты из многих стран мира: Артуро Бенедетти Микеланджели, Гвидо Агости, Юджин Истомин, Галина Черны-Стефаньска, Пнина Зальцман, Никита Магалофф, Марта Аргерих, Дмитрий Башкиров, Лазарь Берман, Владимир Крайнев, Элисо Вирсаладзе и другие. Конкурс открыл миру имена Эммануэля Акса, Герхарда Опица, Иана Фонтейна, Александра Корсантии, Игоря Четуева, Кирилла Герштейна, Александра Гаврилюка (я перечисляю только имена победителей да и то не всех).

После десятого конкурса, состоявшегося в 2001 году, Быстрицкий еще два года работал над подготовкой одиннадцатого, но почувствовал усталость и в 2003-м передал бразды правления Идит Цви и возглавляемому ей небольшому коллективу. В связи с этим очередное состязание прошло не через три года, как полагается по его уставу, а через четыре. Быстрицкий тем не менее не оставлял вниманием свое детище, он присутствовал почти на всех прослушиваниях в 2005 и 2008 годах...

Знакомые с ним люди рассказывают, что в деле он был требователен, даже жесток, но в общении вне повседневных обязанностей – живым и остроумным собеседником. Он прекрасно говорил на многих языках, в том числе на русском. Выходцам из СССР, с которыми общался, он напоминал о своей двоюродной сестре – актрисе Элине Быстрицкой. Подтверждений этого родства я нигде не нашел, сама Быстрицкая о нем никогда не упоминала. Возможно, это миф, созданный Яшей: его веселила мысль, что его родственницей является активная участница приснопамятного Антисионистского комитета советской общественности...

Яша Быстрицкий покинул этот мир 22 августа 2008 года в возрасте 88 лет. А дело его живет. Уже после смерти основателя прошли два состязания. На прошлом победителем стал Даниил Трифонов. Он, как и Александр Корсантия в 1995-м, помимо первой премии и еще ряда наград от жюри завоевал приз слушательских симпатий, что говорит о редком единодушии судейской коллегии и зала. В нынешнем году мнения среди слушателей, как свидетельствуют многочисленные обсуждения в социальных интернет-сетях, сильно разошлись. И похоже, что из тех, кто заполнял конкурсные залы («Реканати» в Тель-Авивском музее искусств на первых двух турах, в первом и втором финалах, а также Аудиторию им. Чарльза Бронфмана – домашний зал Израильского филармонического оркестра, с которым будущие лауреаты выступали в третьем финале), почти никто с мнением жюри не согласился. Впрочем, и своего бесспорного героя публика тоже не нашла.

Я воспользовался возможностью прослушать выступления всех 36 участников на всех турах, предоставленной на сайте конкурса. Как и на прошлом конкурсе, уровень пианистов был чрезвычайно высок. Понятно, что при той системе предварительного отбора, которая принята на тель-авивском состязании, «туристов» здесь быть не может. Обязательным условием для того, чтобы пройти «сито», через которое пропускаются заявки и записи нескольких сот кандидатов (состав предварительного жюри никогда не оглашается!), является наличие лауреатских званий, полученных на других конкурсах, и победа по крайней мере на одном из них. Но и учитывая это обстоятельство, нельзя не удивляться виртуозной оснащенности всех без исключения конкурсантов и их стальным нервам. Заметных срывов на конкурсной дистанции практически не было. Разве что небольшой сбой 29-летнего пианиста Андрейса Осокинса из Латвии во втором финале (он выбрал Второй концерт Бетховена) стоил ему лауреатства: он, как и Мария Мазо из России, которой 31 год, и 18-летний Леонардо Колафеличе из Италии, получил лишь один из трех «призов финалистов».

Были слушатели, которые прочили в победители именно Марию Мазо. И даже сгоряча обвиняли жюри, присудившее первое место украинцу Антонию Барышевскому, чуть ли не в «политических играх». Можно спорить о предпочтениях, но уверен, что члены жюри работали добросовестно и не заслуживают подозрений. Стоит учитывать, что по условиям тель-авивского состязания каждый конкурсант должен сыграть два полнометражных сольных концерта (первый и второй туры), камерное произведение в первом финале (можно было выбирать между квинтетами с духовыми и квартетами со струнными Бетховена, Моцарта, Брамса, Шумана), концерт Моцарта или Бетховена во втором финале (с «Израильской камератой» под управлением Авнера Бирона) и большой концерт с симфоническим оркестром – в третьем (здесь дирижировал Авнер Фиш). Окончательный результат наверняка определялся по совокупности этих выступлений, а не по удаче в заключительный день.

Я обратил внимание также на то, что жюри, присуждая три премии, предпочло финалистов «среднего конкурсного возраста»: 25-летнего Барышевского, 25-летнего американского китайца Стивена Лина и 20-летнего Сеонг-Джин Хо из Южной Кореи.

Из тех, кто не прошел в финал, как мне показалось, некоторые тоже остались за бортом незаслуженно, особенно 24-летняя россиянка Наталья Соколовская. Однако не возьму на себя смелость утверждать, что кто-нибудь из финалистов ей уступает, – тут сработали, скорее всего, вкусовые или какие-то иные предпочтения. Вкусу членов международного жюри, которое, как и все последние годы, возглавлял израильтянин Арье Варди, можно доверять не менее, чем вкусу эмоциональных слушателей. О привходящих же обстоятельствах, типа «кто у кого учился» и «кто с кем знаком», судить не берусь.

Замечу, что явных проколов, особенно в присуждении первых премий, в истории Конкурса Рубинштейна почти не случалось. Во всяком случае, все перечисленные выше его победители заняли заметное место на пианистическом небосклоне нашего времени. Добавлю, что и другие лауреаты победителям в этом не уступают. Израильтянин Борис Гильтбург, чья вторая премия в 2011 году вызвала яростные споры (в Израиле, как и в Москве, как ни странно, часто болеют против своих), в 2013 году получил первую премию в Брюсселе, на Конкурсе им. королевы Елизаветы. В 2008 году первая премия не была присуждена, но и разделившие вторую израильтянин Роман Рабинович и кореянка Чинг Ю Ху, а также лауреат третьей премии грузинка Хатия Буниатишвили успешно вписались в «пианистический мейнстрим», о чем свидетельствует не только их плотный международный концертный график, но и многочисленные приглашения, которые они получают от руководства самых престижных музыкальных фестивалей по всему свету.

Разумеется, конкурсная практика небезупречна, ибо объективных критериев в области искусства нет. И тот скептицизм, который проявлял по отношению к ней Артур Рубинштейн, не был беспочвенным. Чем же Быстрицкий его «купил»? Возможно, перефразированным высказыванием Черчилля о демократии: конкурсы ужасны, но ничего лучшего для выдвижения молодых музыкантов еще никто не придумал. Исключения только подтверждают правило.