О том, как создавалась опера «Ревизор», Владимир Дашкевич рассказал так: «Несколько лет назад я написал статью “Ревизоры эволюции” (она вошла главой в мою книгу “Великое культурное одичание”, выпущенную в прошлом году), в которой я рассматриваю совпадения в “Ревизоре” и “Гамлете”. Интересно, что в обеих пьесах действующие лица соотнесены между собой одинаково: Гамлета заменяет Хлестаков, Клавдия и Полония – Городничий и Анна Андреевна, Гильденстерна и Розенкранца – Бобчинский и Добчинский, Офелию – Мария Антоновна. И само течение пьесы – это некая ревизия, которую Гамлет устраивает в Эльсиноре, а Хлестаков – в провинциальном городе N. У нас принято относиться к “Ревизору” как к комедии, но на самом деле Гоголь хотел написать нечто в духе мистерии. Для него ревизор – мистический, а не комический персонаж, который стоит, образно выражаясь, у крышки гроба, и уже ничем не исправить те грехи, которые ты совершил при жизни. И когда на премьере “Ревизора” публика смеялась, Гоголь был очень разочарован.

И вот после того как я написал эту статью, еще даже не думая, что она будет опубликована, по таинственному стечению обстоятельств Б.А. Покровский предложил мне написать оперу “Ревизор”. За либретто взялся Юлий Ким, Борис Александрович неоднократно приезжал на наши встречи с Кимом, давал свои указания – материал ему очень нравился. Единственное, в чем мы не сошлись: я писал оперу с мистериальным содержанием. Согласно ему Полицмейстер догоняет Хлестакова, застает его в игорном доме, где он в очередной раз проиграл Черту – Пехотному капитану, тащит его к народу, и все купцы и чиновники, которых он обманул, в том числе Городничий чинят самосуд, на котором Хлестакова убивают. История простая – повеса и фантазер приехал в город, охваченный алчностью и злобой, и этот город его убил.

Но Борис Александрович попросил сделать вариант, приближенный к Гоголю, – чтобы Хлестаков уехал и на этом история бы оборвалась. Я решил написать две версии: большую, с моей концовкой, поставил Михаил Левитин в Новосибирском театре оперы и балета в 2007 году (опера имела успех), а камерную решили поставить в театре Покровского».

В Камерном театре опера обрела сценическую жизнь и заслужила симпатию публики. Правда, оперой в полноценном смысле слова ее назвать сложно: она, скорее, приближается к оперетте или мюзиклу и в целом носит совсем неакадемический характер – качество, порой вступающее в противоречие с академической выучкой исполняющих ее оперных певцов. Сам музыкальный материал большей частью построен на автоцитатах, причем автор нисколько этого не скрывает, а наоборот, утрирует, как бы предлагая публике заново вспомнить популярные песни из советских фильмов. Два самых ярких хита Дашкевича – романс «Не покидай меня, весна» и песню с узнаваемым припевом «Мужчина ангел с виду, мужчина демон в глубине» из фильма «Красавец-мужчина» в «Ревизоре» исполняют соответственно Мария Антоновна и Анна Андреевна. Открывает и закрывает спектакль тема, ассоциативно связанная благодаря характерной инструментовке с «бубенцами» с образом «птицы-тройки», а в оригинале представляющая собой саундтрек к отечественному фильму «Гонщики» несколько номеров построены на интонационно броской и ритмически необычной благодаря размеру 5/4 мелодии из фильма «Заячий заповедник».

Сценография оперы условна, вполне отвечает духу произведения и усиливает сатирическую линию. Под огромным портретом Гоголя располагается коробка – своего рода магический ящик, из которого герои появляются на сцене и в нем же исчезают по мере надобности. В содержательном же плане основной бич сатиры направляется на культ власти, которому подвержены абсолютно все герои, – положительных персонажей здесь нет.

«Я думаю, что самое главное – это не сюжет, а подход к жанру, – поделился размышлениями Владимир Дашкевич. – На мой взгляд, сейчас опера находится в катастрофическом положении, потому что потерялась связующая нить между композитором и либреттистом. Во все времена либреттист умел работать с тем, что уже сочинил композитор. Ошибочно думать, что композиторы всегда писали музыку на готовое либретто – часто это происходило наоборот. Юлий Ким виртуозно владеет даром работать по уже готовому тематическому материалу. Музыка была первична, а литературный текст подстраивался под нее, и поэтому была сохранена старая оперная номерная традиция.

Я воспринимаю оперу как массовое искусство и думаю, что ей надо вернуть ее жанровую особенность – доступность и напевность мелодий. Неслучайно композиторы, которые много работали в кино, такие как Г. Гладков, А. Рыбников, В. Артемьев, М. Дунаевский, А. Журбин, сейчас работают в этом жанре.

Музыка сильна своим последействием – тем, что откладывается в подсознании. Современные сочинения часто не запоминаются публикой именно потому, что подсознание не считает их язык своим. Такие произведения, по сути, становятся одноразовыми. А композиторы, которые прошли огромную школу в кинематографе, связавшую их с миллионной аудиторией, научились говорить на том языке, который эта аудитория считает своим. У нас есть этот интонационный ключик, мы им открываем сердца людей, и это самое главное».