Год назад в ранге художественного руководителя фестиваль последний раз провел Марк Минковский, его сменила Марен Хофмайстер. Среди ее предыдущих мест работы – Рурская триеннале, а также летний Зальцбургский фестиваль, где Хофмайстер была ассистентом интенданта Юргена Флимма и позже в составе его команды перешла на работу в Берлинскую государственную оперу. Недавно объявлено о том, что с 2019 по 2023 гг. художественным руководителем фестиваля будет Роландо Вильясон. Однако в нынешнем году за «Неделю Моцарта» полностью отвечает Марен Хофмайстер.

— Программа фестиваля выглядит так, будто «Неделя Моцарта» переживает консервативную революцию: меньше современной музыки, чем на протяжении предыдущих лет, и еще больше Моцарта, которого и так было немало.

— Играть Моцарта – не такая банальность, как может показаться. Оркестры предпочитают Брамса, Шостаковича, Брукнера, а в Зальцбурге естественнее иcполнять Моцарта. Нам важно показать, что он жив и живет здесь. Мы также ставим «Похищение из сераля», в чем я ничего консервативного не вижу: опера написана в 1782 году, и я старалась выстроить программу вокруг этой поры в жизни Моцарта. Мы видим этот год в его протяженности, благодаря чему понимаем, как Моцарт актуален и для нас, и для своего времени.

— Однако и Моцарта можно представить более разнообразно. Зачем играть симфонии «Юпитер» или Сороковую каждый год?

— Не согласна, мне кажется важным исполнять их здесь. Повторяю, обычно оркестры играют их совсем не часто.

— Во вводном тексте к программе вы пишете о духе Моцарта. Однако дух Моцарта можно воссоздать и через музыку других композиторов, например Гайдна: из его симфоний на фестивале за много лет исполнялось не так уж много. Они могли бы разнообразить афишу, вам не кажется?

— Возможно, но несколько симфоний Гайдна уже играли в прошлом году. А есть другие современники Моцарта, на которых также следует обратить внимание. И мы постарались иметь это в виду.

— Предыдущие годы фестиваля показали: Моцарт воспринимается лучше, если рядом звучат Гайдн, Мендельсон, Барток, Веберн, Мессиан. Не знаю, по душе ли вам такие сочетания, но от фестиваля их ждут очень многие.

— У нас широко представлен Йорг Видман – как исполнитель и как композитор. Мне такие сочетания тоже нравятся, но они зависят от того, на чем сфокусирована афиша. А я хотела ее сфокусировать на 1782 годе. В следующие годы фокус будет другим. Главное, чтобы он был связан с Моцартом.

— Послушать сочинения Видмана интересно, однако он и так выступает на фестивале почти каждый год как кларнетист с Концертом и Квинтетом Моцарта, которые играет и в этом году. Других кандидатур не нашлось? Почему он?

— Потому что недавно он написал Кларнетовый квинтет; у нас состоится его австрийская премьера, и почему не поставить его в одну программу с Квинтетом Моцарта? У Видмана и нашего фонда давние отношения, которые мы очень ценим, и как раз он – личность, чья связь с Моцартом очевидна. Для него написать Кларнетовый квинтет – нечто вдвойне особенное как для постоянного исполнителя Квинтета Моцарта. Мне кажется интересным показать его фигуру в развитии: кларнетист, композитор, а у нас дебютирует еще и как дирижер. Это интересно слушателям – они знают его долгие годы. В современной музыке многое рифмуется с Моцартом, и если это сочетание выглядит осмысленно, почему нет? Но сфокусироваться на Моцарте для меня важнее всего. Если посмотреть на программы крупных филармоний или оркестров, его совсем не так много, как кажется.

— Странно это слышать. Когда мы обсуждали программы фестиваля прежних лет с такими его участниками, как Пьер-Лоран Эмар или Хайнц Холлигер, они говорили, что сочетания Моцарта с музыкой других эпох весьма способствуют обновлению культурного пространства в Зальцбурге. Считаете ли вы, что это обновление провалилось или пошло неверным путем и надо сделать шаг назад?

— Шаг назад – о таком я точно не думала. И это не кажется мне верным описанием ситуации. Фигура Моцарта – вот точка, из которой рождается программа фестиваля. Повторю: сейчас мы обратились к Моцарту в 1782 году – тогда его интересовала фуга, он много играл Баха, все это отражено в программе.

— Здорово, что на зимнем фестивале появилась опера, но за ней в Зальцбург едут в основном летом, а зимой – за изысканными концертными программами. Вы полагаете, зимнему фестивалю так необходима оперная постановка?

— Полагаю, да. Вы это можете видеть по реакции публики. Многие приезжают ради этого, и сразу все вокруг меняется. Для Моцарта же оперный жанр был особенно важен, без его опер наш «Моцарт» неполон.

— «Похищение из сераля» под управлением Рене Якобса – безусловно, из самых привлекательных пунктов программы. Расскажите о постановке, пожалуйста.

— Над ней работала Андреа Мозес. Для нас было важно найти режиссера, который смог бы адекватно воплотить на сцене героев, поскольку вся опера – о человеческих душах, о людях и их натуре. Притом постановщика, который имел бы опыт работы с певцами, чтобы герои не выглядели шаблонно. И чтобы оставалось смешно – ведь в «Похищении» много смешного, – но вместе с тем оставались и глубина, и многослойность. Постановка должна заставить публику задуматься о том, что происходит с нами сегодня.

Андреа – молодой режиссер из Берлина, у нее есть отличная постановка «Нюрнбергских мейстерзингеров» и не только, она была захвачена работой для нас. Рене Якобс – очень открытый человек, фантастический. Мы встретились, он познакомился с режиссером, после этого убедить его было нетрудно. Не так давно Якобс записал «Похищение из сераля», но постановкой оперы дирижирует впервые.

— Когда посещаешь фестиваль больше десяти лет, замечаешь, что аудитория стареет, – это действительно так?

— Да, увы, это проблема, которой надо заниматься. Планируя следующий фестиваль, надо иметь это в виду. Фестивалю необходима публика помоложе. Кстати, мы организовали доступ на репетиции «Похищения из сераля» для школьников и студентов, они могли пообщаться с авторами спектакля, это часть нашей просветительской стратегии.

— Одним из лиц фестиваля на протяжении многих лет был Марк Минковский, каждый год дававший несколько концертов. Уходя с поста руководителя, он сказал, что не прощается с фестивалем, однако в этом году его выступлений нет. Это из-за занятости Марка в оперном театре Бордо?

— Насколько я знаю, да. Приглашение в Бордо для него очень важно, но с фестивалем он связи не потеряет, уверена. Он обещал вернуться. Как и Айвор Болтон, которого нет в этом году и который вернется тоже. У него, в свою очередь, много работы в Мадриде, где он возглавляет оперный театр, но его отношения с оркестром Моцартеума продолжаются, хотя он больше и не главный дирижер. Зато у оркестра новый прекрасный руководитель – Риккардо Минази, у него на фестивале тоже концерт.

— Среди участников фестиваля остается Детский оркестр им. Моцарта – детище Минковского. Насколько удачной вам кажется эта идея и ее воплощение?

— Мне она кажется очень удачной. Идея та же, что и с привлечением молодежи на репетиции «Похищения»: привести молодую аудиторию к музыке, заинтересовать, это ведь не шутка – выступать в Большом зале Моцартеума на всемирно известном фестивале. Заниматься здесь музыкой, делать ее вместе – совершенно особый опыт. Наблюдать за тем, как дети растут от первой репетиции до концерта, учатся слышать друг друга – необыкновенно захватывающе. Когда ты приходишь к музыке еще ребенком, она остается с тобой на всю жизнь. Прийти к ней позже гораздо трудней.

— Приятно видеть среди участников имя Валерия Гергиева, но он далеко не первый дирижер, чье имя ассоциировалось бы с Моцартом. Как возникла идея его пригласить?

— В этом году – 125 лет со дня смерти Чайковского, а в нем как раз Гергиев мастер. Чайковский восхищался Моцартом, писал о нем с любовью, и это хорошая возможность сыграть Чайковского в Зальцбурге. Если вы обратите внимание на другие программы «венских филармоников», то заметите, что каждый дирижер исполняет наряду с Моцартом кого-либо из композиторов своей страны: Гергиев – Чайковского, Робин Тиччиати – Элгара, Ален Альтиноглу – Бизе.

— Каковы ваши обязанности помимо подготовки фестиваля?

— Вести дела фонда, абонементные концерты сезона. Одно из преимуществ Моцартеума – два великолепных зала, особенно подходящие для камерной музыки: в Зальцбурге в ней знают толк. Наши залы обожают исполнители – все очень любят здесь играть.

— Чем вы занимались до того, как стали работать в Моцартеуме?

— Родилась я в Брауншвейге, в Северной Германии. Прежде работала, так сказать, на господина Гайдна: в Айзенштадте, в фонде Эстерхази, отвечала за концертные программы и оперные постановки на открытом воздухе. Потом приехала в Зальцбург.

— Что значит Зальцбург для вас, часто ли вы бывали здесь прежде?

— Сейчас я бы сказала, что Зальцбург для меня – все! Студенткой я постоянно приезжала на летний фестиваль, где были недорогие студенческие билеты. Мы с моим другом изучали музыковедение в Университете Лейпцига и приезжали сюда на часть лета, жили в хостеле и старались попасть на все концерты и оперы, на какие только могли. Когда я получила приглашение работать в Моцартеуме, заниматься фондом, фестивалем, заниматься Моцартом, то была счастлива. Это нельзя рассматривать как предложение работы – это не работа, а подарок!

— «Зальцбург – это образ жизни», что-то вроде того?

— Образ жизни, именно. Правда, и Лейпциг – фантастический город: Лейпциг – это Бах, это Шуман, это Мендельсон, это Вагнер. Там мы постоянно ходили в оперу, на чудесные концерты в Гевандхаус, в церковь Святого Фомы, в церковь Святого Николая. Музыка окружала нас со всех сторон, это было чудесно. В Зальцбурге же это ощущение еще сильнее.

— Чем именно вас заинтересовало приглашение Моцартеума?

— Сам по себе Моцартеум, если мы говорим о фонде, а не университете, и фестиваль «Неделя Моцарта» – это уже масса работы и много радости в то же время. «Неделя Моцарта» – престижный фестиваль, у него серьезная репутация среди исполнителей, они приезжают на него с удовольствием. Для меня программа фестиваля – возможность рассказать о Моцарте за десять дней. Рассказать о том, что в Зальцбурге он всегда жив, что мы стараемся узнать его лучше, что фонд продолжает изучение его рукописей, черновиков, писем, что все это сосредоточено именно здесь. Все это хочется оживить, показать публике. Для меня Моцарт – самый интересный композитор из всех, которые когда-либо существовали; как у музыканта, как у человека у него можно учиться бесконечно. В его сочинениях столько всего, что до сих пор для нас важно! Это и завораживает: он был человеком своего времени, но то, что он знал о людях, о человеческих душах и сердцах, абсолютно актуально и сегодня.