Петербургская премьера вокального цикла А. Танонова была включена в программу фестивального вечера «Грани романса» и свидетельствовала о существующих сегодня смелых экспериментальных поисках в области осовременивания облика и содержания жанра романса.

«Легенда о двойнике» состоит из 12 номеров – переосмысленных Антоном Таноновым знаменитых песен Франца Шуберта и оригинальных авторских вокально-инструментальных частей. Почему именно Шуберт? Думается, шубертовский мир является неким музыкальным оазисом для современных композиторов, многие из которых сегодня с ностальгической нотой обращаются к прошлому прекрасного и жизнеспособного жанра романса. Но Шуберт и его рецепция в современной музыке – слишком широкая тема, могущая стать основой для отдельного разговора.

Такой подход к «вбиранию» в собственное творчество музыки других авторов совсем не нов – достаточно вспомнить хотя бы «Кармен-сюиту» Бизе - Щедрина, «Времена года» Вивальди - Пьяццоллы - Десятникова, немало и других подобных образцов. При еще большей ретроспекции можно говорить о возрождении традиций эпохи барокко: и Бах включал в свой музыкальный «словарь» не только типичные для его эпохи приметы, но и собственно музыку других авторов.

Танонов «берет в работу» шубертовского «Двойника» не только как отдельный романс (или, скорее, немецкую Lied) и стартовый номер своего цикла, но и как смысловой и эмоциональный стержень сочинения в целом – заканчивается оно также «Двойником», но уже «авторского производства», выстраивая логичную композиционную арку как связь времен, человеческих чувств и чаяний и, разумеется, музыкальных эпох. «Я испытал колоссальное наслаждение и радость оттого, что я фактически общался с Шубертом», – признался композитор в одном из своих интервью.

Антон Танонов с безошибочным чутьем опытного музыкального сценариста избирает в качестве образной основы своего цикла два неувядающих и исключительно модных для современного искусства тренда, которые и заявляет в названии. Тема двойственности человеческой природы, отраженная в бесчисленном количестве произведений как классиков, так и современных авторов (от стивенсонского мистера Хайда, «Черного человека» Есенина до многочисленных пелевинских двойников), весьма актуальна в наши дни. Что уж говорить о суперпопулярной и циклично возвращающейся в искусство теме вампиров и связанной с ней чередой средневековых и более поздних романов и стилизаций под них, культовых кинематографических шедевров и рейтинговых сериальных саг! (И не только: попробуйте, скажем, достать билет в Санкт-Петербургский театр музыкальной комедии на «Бал вампиров» Романа Полански.) Эти две стержневые смысловые линии выступают в роли своеобразных «осей координат», в очерченной плоскости которых и разворачивается действо.

Сочинение Танонова еще раз напоминает о том, что тема трагического раздвоения человеческой души «кровоточит» во все времена. Одна половина судит и «грызет» другую, не находя покоя и гармонии. Внешний аспект психологического вампиризма (а все-таки именно о такой его разновидности идет речь в «Легенде о двойнике») проявляется в также знакомой всем нам форме потребления энергетических ресурсов друг друга вне маломальской экологии отношений.

В чем же оригинальность и вместе с тем смелость Антона Танонова как автора такого развернутого и многоуровневого сочинения? Пожалуй, в том, что в «Легенде о двойнике…» как бы на равных выступает музыка Шуберта и чередующаяся с ней музыка нашего современника. Так, например, среди шубертовских песен, нестандартно и красочно инструментованных Таноновым, встречаются хрестоматийно известные части циклов «Прекрасная мельничиха», «Зимний путь» и «Лебединая песня». (Символично выглядит помещение Шубертом в этом трагическом цикле своего «Двойника», выступающего под чертово-дюжинным номером – 13 (!) и принадлежащего к последнему году жизни композитора.) Характерно, что эти песни на слова Г. Гейне, В. Мюллера, Л. Рельштаба – «Двойник», «В путь», «Спокойно спи», «Шарманщик», а также бессмертная «Серенада» – исполнялись на языке оригинала. Щемящее чувство узнавания дополнялось трогательным ощущением от тактично поданного шубертовского вокального и словесного текста в сочетании с парадоксальной и тонкой инструментальной инкрустацией.

Для собственно таноновской музыкальной части этого произведения в качестве текстовой основы избраны стихи современного московского журналиста и поэта Григория Аросева, созданные специально «под проект». С одной стороны, эти стихи довольно удачно дополняют и развивают тематику шубертовского «Двойника», с другой стороны, зачастую производят впечатление своего рода подстрочника вокальной партии (в каком-то отношении это явление вписывается в хорошо известную манеру подтекстовки иностранных текстов, то есть стилизацию под переводы). И в результате сочетание немецкой классической поэзии, исполненной на языке оригинала, и современных текстов практически об одном и том же создает впечатление связи времен и вселенской бесконечности драмы человеческой души.

Остроумно и парадоксально решена проблема названия частей оригинальной музыки Танонова. Эти названия – «Нетерпение», «Дождь слез», «Ворон», «Засохшие цветы», «Форель», «Ее портрет» и снова «Двойник» – апеллируют, казалось бы, к шубертовским песням, однако мы не найдем здесь музыкальных цитат и даже сколь-нибудь явных аллюзий. Стихи лишь развивают заявленную тематику и переводят смысловое содержание номеров в сферу чувств, иногда даже предстающих своего рода антиподами использованных Шубертом текстов.

Что же касается самой музыкальной части, впрямую не связанной с австрийским романтиком, то здесь и замысел, и его воплощение представляются достаточно простыми и понятными. Подчеркивая вневременность поставленной проблематики и одновременно ее животрепещущую актуальность, Антон мастерски и вполне в духе эстетики постмодернизма оперирует различными стилевыми пластами – от изящно стилизованной «шотландской» баллады до рока, рэпа и ритм-энд-блюза.

Немного о жанровых аллюзиях, возникающих в процессе восприятия. Сопровождение вокальной партии, в котором участвуют не только традиционное фортепиано, но и различные аккомпанирующие составы – вокальный ансамбль и камерный оркестр с большим количеством ударных, приближает этот вокальный цикл к жанру кантаты. И в этой связи нельзя не вспомнить кантату А. Шнитке «История доктора Иоганна Фауста», созданную по старинным легендам и на свой манер решающую проблему «второго» – двойника, заключенную в самой личности Фауста. Стилистика шнитковской кантаты включает и сладостные песнопения контратенора, и разухабистое танго контральто, являющиеся как бы двумя ипостасями дьявола – своего рода двойника ангела. Думается, по стилевой манере «Легенда о двойнике» в отдельных фрагментах сближается с кантатой о докторе Фаусте.

Имеющийся скрытый сюжет и своеобразная театрализация действия, приводящие к кульминации и развязке драмы в последнем номере таноновского цикла, наводят на мысль о близости «Истории одного вампира» также и жанру рок-оперы (а точнее – монооперы, или в данном случае рок-монооперы). Сочинение протяженностью около часа слушается с неослабевающим напряжением: композитор демонстрирует отличное чутье музыкального драматурга, строя развитие на принципе контраста, при этом каждый последующий «виток» получает все более высокий «вольтаж». Особо хотелось бы отметить тембровую драматургию сочинения, искусное владение инструментальными красками, тонкое ощущение гармонической основы произведения, которая свободно варьируется в пределах от простейших функциональных последовательностей до сложных напластований.

Впечатляет финал сочинения, решенный с брутальной непреклонностью и не оставляющий оптимистических надежд, поскольку последние слова цикла гласят: «Кто, упиваясь безудержной властью, / к шее твоей темной ночью приник, / кровь твою пьет с лихорадочной страстью? / Это безумный жестокий двойник!!!» Увы, в этом произведении Антона Танонова не восходит солнце, не фигурируют осиновый кол и серебряный христианский крест. Но темперамент и драйв, с которыми композитор выступает в этом произведении, оставляют все же «луч надежды», он полон сил и желания борьбы во имя победы над «призраками ночи».

Исполнение цикла было превосходным. Австрийский тенор, солист Венской камерной оперы Александр Каймбахер продемонстрировал изрядную стилистическую точность и исполнительское обаяние в «шубертовской» части цикла, а также был артистичен и «дьявольски» убедителен в инфернальной ипостаси сочинения (в эти минуты невольно напрашивались ассоциации с голливудскими блокбастерами, на что местами провоцировала таноновская музыка; кстати говоря, несколько композиций цикла, на мой взгляд, – готовые саундтреки к любому добротному изделию «фабрики грез». «По-голливудски» элегантный и эффектный внешний облик певца только усиливал впечатление, производимое музыкальным рядом). Сопровождающий солиста инструментальный и вокальный составы были безупречны. Амплитуда звучания вокального ансамбля под управлением Павла Шаромова, специально для премьеры прибывшего в Петербург из Новосибирска, простиралась от традиционных распевов до стильного бэк-вокала и канонических последований в стиле рэп на немецком языке. Инструментальное сопровождение обеспечил Ансамбль солистов АСО Санкт-Петербургской филармонии под управлением молодого, но уже известного скрипача, исполнителя современной музыки и композитора Михаила Крутика. Всем действом профессионально и темпераментно руководил дирижер Дмитрий Ноздрачев.

Хотелось бы отметить еще один немаловажный момент: не надо быть искушенным арт-менеджером, чтобы понять, что реализация этого международного музыкального проекта, объединившего музыкантов России (Новосибирска, Москвы, Санкт-Петербурга) и Австрии, предполагает решение значительных организационных (и, разумеется, финансовых) задач. Тем более приятно отметить высокий уровень подготовки и интерпретации сочинения Антона Танонова.

В целом петербургская премьера «Легенды о двойнике» дала обильную пищу для размышлений, рождающих надежду на плодотворное развитие удивительного жанра романса.

На фото: А. Танонов и А. Каймбахер