В поисках интересных исполнений Прелюдий Шопена натыкаюсь ― мой поклон интернету ― на Yuja Wang (на самом деле ее зовут Ван Юй Цзя, родилась в Пекине (1987), проживает в Нью-Йорке). Открываю: Венеция, какой-то летний музыкальный фестиваль. И вот на сцену в одежде, сильно смахивающей на купальник цвета «морской волны с искрой», выходит молодая китаянка и принимается за исполнение этого великого шопеновского цикла. Камера, разумеется, тут же наезжает на ее красивые ноги, а она принимается за работу.

Западная пресса совершенно справедливо назвала ее «летающими пальцами»: что есть, то есть. И вначале даже может показаться, что она вполне осмысленно, хотя и чуть салонно исполняет Шопена. Но это ощущение быстро улетучивается, с каждой новой прелюдией.

Ее стиль, если так можно назвать то, что она делает на эстраде, я бы в целом охарактеризовал следующими эпитетами: ловко, невозмутимо, напористо, победительно. И здесь речь, конечно, в первую очередь о виртуозных прелюдиях. В лирических же она изображает ― с той или иной степенью достоверности ― некие эмоции. Ее выдает время, то есть та важнейшая категория в потоке музыки, которая важнее любой динамики, красивого звука, умелой педали и т.д. Так вот, в медленных прелюдиях время предстает у нее вовсе не напряженным. При этом мелодическая линия, хоть и проработана до мельчайших деталей (ее педагог в Канаде, где она получила музыкальное образование, видимо, постарался на славу), не встречает на своем пути никаких препятствий. А ведь как раз в этих, создаваемых подлинным интерпретатором, «препятствиях» и кроется истинная экспрессия.

У нее же за мимикрией взрослых чувств то и дело проглядывает вполне еще детская лауреатская душа, бесконечно далекая от всех трагичных перипетий, которые описывает этот цикл. И постепенно, от прелюдии к прелюдии, складывается впечатление, что ее нарядили, как куклу, не только потому, что у нее ловкие пальцы и красивая фигура – так, что на нее приятно смотреть, – а еще и потому, что Deutsche Grammofone, раскрутившая ее под «лейблом» Yuja Wang, успешно продает ее «новое» имя совершенно так же, как BMW выдает каждый год новый автомобиль, а Samsung ― новые модели гаджетов.

Исполнители такого рода, как гуттаперчевые мальчики (или девочки, без разницы), способны, словно по мановению закулисного фокусника, становиться то как бы нежными, то как бы страстными, то как бы мечтательными – да, впрочем, какими угодно. Но все это по сути дела не более чем клоны переживаний. И здесь я вижу настоящую трагедию современного исполнительства, когда умело сфабрикованные подделки выдаются за произведение искусства. Не за горами, видимо, тот час, когда умные роботы сыграют этот цикл даже еще лучше, ибо в их программах будет заложена вся информация обо всех предшествующих исполнениях.

Любимый всеми народами Ланг Ланг уже не в тренде: во-первых, дресс-код не позволяет выпускать его в купальном костюме (тут гендерный приоритет за женским исполнительством), во-вторых, он, по-видимому, действительно что-то там переживает, пусть и весьма слащаво. Ныне век иной: век умных и беспощадных, лишенных каких-либо слабостей и комплексов, механизмов. У Ван Ю Цзи это ощущалось неоднократно, особенно, конечно, в бурных моментах. Труднейшую Прелюдию b-moll она играет с невероятной скоростью и отвагой, а по чистоте исполнения оставляет далеко позади не только какого-нибудь Корто, но и Плетнева. Но в этой космической ловкости проглядывает и некий жестокий оскал, то детское по своей природе упрямство, которое заставляет ребенка, только что нежно воркующего со своей мамашей, вдруг яростно расшвыривать свои игрушки.

Но при всей своей невероятной технологической сноровке современная фабрика исполнительства (пока!) все же не способна создать настоящий стиль: она способна создавать лишь мозаику из разных стилей. И в том факте, что публика, особенно на Западе, зачастую этого не замечает, я вижу настоящую беду современной культуры.

В подобной мозаичности, если вернуться к нашей героине, проглядывает то расслабленная салонность (Прелюдия Fis-dur), то по-прокофьевски атакующий агрессивный напор (E-dur, Gis-moll, f-moll), то откровенная сентиментальность (H-dur), словно Шопен, сидючи в монастыре в Вальдемозе, сочинял свои Прелюдии, размышляя лишь о том, чтобы вызвать в своих будущих слушателях (или, скорее, слушательницах) как можно больше разнообразных эмоций: от слезливости до ярости. Тогда как он, напротив, хотел создать единую картину некоей потаенной внутренней жизни, которую мы слышим в подлинно артистичных исполнениях, скажем, у Корто или у нашего Софроницкого.

Шопеновский цикл велик как раз своим «единством противоположностей», тогда как у нашей героини он просто распадается на ряд контрастных эпизодов, причем от состояния к состоянию она переходит безо всякого усилия. Ей явно не хватает актерского мастерства, чтобы хотя бы убедительно мимикрировать перепады эмоций.

В подобной непрестанной и утомительной чересполосице то почти жестоких, то салонно размягченных образов мне видится страшное лицо современного музицирования: его превращение в фабрику клонов.

И поскольку на самом деле уже мало кто верит в настоящее воздействие фортепианной игры как таковой, на сцене появляются купальники, театральное освещение, упоительные наезды камеры на красивые ноги (к сожалению, оператор плохо знаком с циклом Шопена, поэтому он не всегда «наезжал» в наиболее выигрышных моментах). Не хватает только какого-нибудь красивого видеоряда на заднике сцены и рекламных роликов, наложенных на некоторые, не слишком увлекательные прелюдии. И тогда высокое товарное качество «контента» подобных видеотрансляций будет уже окончательно утверждено.