Бенджамину Алару чуть больше 30 лет, но он уже один из признанных интерпретаторов барочной музыки. На него ориентируются и пробующие свои силы в практике старинного исполнительства студенты, и состоявшиеся мастера. Закончив знаменитую базельскую Schola Cantorum в классе Андреа Маркона, Алар работает штатным органистом в парижской церкви Сен-Луи-ан-л’Иль и гастролирует по всему миру. Он не раз приезжал в Россию, так что известен нашей публике не только по записям (билеты на его нынешний концерт были полностью раскуплены, что делает честь петербургской публике).

Алар представил программу из сочинений Куперена и Баха, разделив свое выступление на «клавесинную» и «органную» части. Соответственно, в первом отделении он находился на сцене за клавесином, а во втором ушел на хоры – за пульт органа. Не секрет, что в общении с современной публикой клавесин – один из самых трудных инструментов. Рояль с его возможностями имеет очевидное преимущество над «блеклым» клавесином. Точно так же масштабные полотна, написанные яркими масляными красками, на первый взгляд, впечатляют больше, нежели строгие старинные гравюры. Однако насколько виртуозная игра на рояле может захватить чувства, настолько же грамотная игра на клавесине способна захватить интеллект, принося удовольствие совершенно иного плана.

Бенджамин Алар удивительно тонко и органично чувствует риторическую природу барочной музыки, под его пальцами клавесин действительно начинает «говорить» – пусть на архаичном, но удивительно прекрасном и возвышенном языке. В исполненных в первом отделении сюитах двух великих Куперенов (Луи и его племянника Франсуа) ясно ощущался дух великой и роскошной эпохи, в которой, при всем ее пышном великолепии, больше всего ценились тонкость и изящество. Хрестоматийные пьесы, частые в репертуаре учеников музыкальных школ, – «Жнецы», «Нежные томления», «Таинственные преграды» предстали у Алара не как «жанровые зарисовки», а как маски-символы, за которыми кроется извечная тоска по идеалу, жажда услышать и зафиксировать при помощи нотных знаков «тени иного измерения». Прозвучавшая в завершение отделения трехчастная Сюита фа минор BWV 823 Баха по сравнению с Купереном показалась строже и величественнее. Прихотливые трели и морденты уступили место продуманным риторическим формулам, таящим в себе богословские смыслы.

«Органное» отделение было выстроено схожим образом. Произведения Луи и Франсуа Куперена (Алар сыграл собственные переложения сонаты «Султанша» и нескольких гамбовых пьес) уступили место Баху, его Фантазии до минор BWV 562 и знаменитой Пассакалии BWV 582. Если на клавесине для музыканта необычайно важным является искусство «произнесения» и фразировки, то на органе к этому добавляется еще умение подобрать регистровку. Алар принципиально почти не использовал громкие металлические принципиальные регистры, сосредоточившись на мягких матовых тембрах. В грандиозной Пассакалии за счет достаточно подвижного темпа и нужных акцентов неожиданно ясно выявилась ее танцевальная первооснова, которая в большинстве исполнений затушевана «монументальным пафосом». Это совершенно не снизило градус серьезности, а наоборот, придало музыке особый исповедальный дух ритуального танца со слитыми в нем светом и скорбью.

В своей исполнительской манере Алар, сочетая строгость и мягкость, старается точно следовать знаменитой барочной формуле искусства: «поучать, услаждать и волновать». На бис французский музыкант сыграл хоральную прелюдию «Из глубокой бездны взываю я» Иоганна Кристофа Баха (двоюродного дяди Иоганна Себастьяна). Она стала достойным завершением вечера, доказавшего, что и при расцвете современных технологий старинная музыка в умелых руках способна приносить не меньше удовольствия, чем несколько столетий назад.

Фото Валентина Барановского