Фестиваль был организован руководителем известного ансамбля старинной музыки Hortus Musicus Андресом Мустоненом в 1989 году как Международный фестиваль барочной музыки в Таллине, и уже 26 раз собрал своих слушателей и почитателей. С 2010 года фестиваль носит нынешнее название и, по словам бессменного художественного руководителя Андреса Мустонена, представляет его собственный уникальный путь, объединяя в себе музыку разных эпох, жанров, стилей и направлений. Солистами фестиваля выступают как эстонские, так и приглашенные из разных стран мира солисты и коллективы. В этом году в Таллин приехал вокальный ансамбль «Армянские голоса», экстравагантный британский барочный коллектив Red Priest, New classic ensemble из Вены, ансамбль саксофонистов из Германии Rascher saxophone quartet, израильская джазовая пианистка Анат Форт и патриарх аутентичного клавирного исполнительства 87-летний Пауль Бадура-Шкода. Конечно, активное участие в фестивале принимал сам Андрес Мустонен, показавший себя в разных исполнительских ипостасях.

Одной из серьезных дирижерских работ Мустонена стало исполнение Реквиема Верди с Эстонским национальным симфоническим оркестром, хором «Латвия», прибалтийскими солистками Астой Криксчунайте, Моникой-Евелин Лив, латиноамериканским тенором Алехандро Эскобар и басом из Мариинки Геннадием Беззубенковым. Колоссальный опыт работы дирижера со старинной музыкой дал о себе знать в трактовке этого романтического полотна особым, трепетным отношением к интонации, моментами внутреннего созерцания и вслушиванием в каждый звук. В неистовом «Dies Irae» Мустонен задавал темп и просто опускал руки, давая оркестру и хору завершить необходимый динамический разгон, а в тихих и трепетных местах («Recordare», «Lacrimosa»), напротив, старательно вылепливал артистичным жестом каждую фразу.

Однако кульминацией фестиваля, его духовно-смысловой вершиной можно по праву считать исполнение «Восьмой главы» Александра Кнайфеля. Грандиозное часовое сочинения для «храма, хоров и виолончели» на текст «Песни песней» Соломона в присутствии автора 8 февраля прозвучало в Нигулистекирик восьмой раз. «Восьмая глава» сочинялась как дружеский дар Мстиславу Ростроповичу, который и стал первым солистом-исполнителем этого грандиозного творения в Вашингтоне в апреле 1995 года. «Восьмая глава» – особое сочинение в моей жизни, – говорит Александр Кнайфель. – Эта вещь была просто явлена, и моя задача заключалась в том, чтобы зафиксировать то, что уже существовало. Если вы посмотрите на партитуру, это белый лист с небольшим количеством знаков. И через эти знаки проступает то, что существовало в храме всегда. В этом плане даже не так уж важно, хорошо это будет исполнено или не очень, хотя, конечно, музыканты должны быть профессионалами. Очень важно, чтобы виолончелист был понимающим и способным проникнуть в это все. Потому что на солисте многое держится… Я был очарован виолончелью в детстве, как только услышал игру отцовского квартета. Ведь нет инструмента ближе человеческому голосу. В «Восьмой главе» виолончелист находится в центре креста. Он не просто исполнитель, а каждый хорист и каждый присутствующий в храме. «Я» и «мы» должны слиться воедино».

Одной из сложностей виолончельной партии в «Восьмой главе» является неслышимый явно, но стоящий в нотах текст, вписанный по-русски в партитуру, который солист должен артикулировать про себя. Конечно, опыт проживания этого текста отличается у русских солистов (кроме Ростроповича «Восьмую главу» исполнял Иван Монигетти) и зарубежных. В прошедшем таллинском исполнении был занят замечательный швейцарский виолончелист Патрик Деменга, который уже имел опыт исполнения этой музыки на фестивале в Люцерне. Обладающий великолепной техникой, особым искусством игры в высоком регистре и извлечения флажолетов, музыкант должен был научиться по-иному услышать инструмент.

По замыслу композитора, виолончелист, который берется за партию «кантора» в «Восьмой главе», должен «заново» научиться играть. И это не просто красивая метафора. Музыка Кнайфеля обладает удивительным свойством сжимать или, наоборот, растягивать время, и исполнитель эти моменты должен четко чувствовать. Важнейшую роль в звучании именно «Восьмой главы» играет храм («главный исполнитель», по словам композитора), который включается в исполнительский акт не только своей акустикой, но и самой атмосферой молитвенного сосредоточения. Музыка Кнайфеля словно «связующий звуковой раствор» объединяет все храмовые элементы в единое целое – иконы, утварь, запах, струящийся из окон свет. Час звучания «Восьмой главы» поднимает слушателей на неведомую «небесную» орбиту. Строжайшим образом продуманные числовые ряды, «бесконечные» сцепления аккордов подобны ступеням ракеты, которая должна вывести сознание на иной уровень, уровень «вибрирующей» тишины, когда уже не нужны никакие слова. С тишиной у «Восьмой главы» сложились особые отношения со дня первого исполнения. Как вспоминает композитор: «На премьере в Вашингтоне собралось 6000 человек совершенно разных социальных слоев, весь срез общества – от конгрессменов и крупных представителей бизнеса, до хиппи, у которых нет почтения к авторитетам и которые ведут себя довольно свободно. И целый час во время звучания музыки в храме царила тишина. Есть вещи, которые неведомы, но люди эту неведомость начинают ощущать и в некотором смятении узнают этот опыт. И это изумление формирует другое пространство. Тишина перед исполнением и после исполнения – разная, после исполнения она всегда преображается».

Конечно, очень много в исполнении сочинения зависит от хоров, которых в «Восьмой главе» – четыре. Они расположены по принципу креста: слева и справа – женский и мужской, спереди – детский и сзади – смешанный. Человеческие голоса, которые озвучивают слова то вслух, то также, как и солист, произнося их про себя, издавая звук с закрытым ртом, – подобны лучам света, устремляющимся ввысь. И в прошедшем исполнении нельзя не отметить особое мастерство рижского хора «Латвия» с главным хормейстером Марисом Сирмайсом, сотрудничество с которым Кнайфель ценит особо: «Никто как латыши не умеет так поразительно точно держать строй на протяжении всего сочинения и извлекать при этом столь прекрасный звук».

Для Андреса Мустонена, который уже шестой раз становится транслятором заложенных Кнайфелем идей и смыслов, «Восьмая глава» – сочинение, также стоящее особняком. «Если говорить о духовной музыке, то это высшая ступень в мировой музыкальной истории. Здесь ставится очень сложная задача «оторвать» слушателей от земли, и никто из современных композиторов не достиг в этом такого успеха, как Кнайфель. В его музыке чувствуется особая линия, это не просто игра с духовными вещами. По музыкальному материалу, по технике и композиции нет подобного сочинения в мире», – говорит дирижер.

Творческий союз Андреса Мустонена и Александра Кнайфеля – счастливое совпадение двух совершенно разных по темпераменту людей в едином чувствовании всей музыкальной истории. Несмотря на то, что их знакомство произошло относительно недавно, это было «счастливое братание». Как замечает Кнайфель: «Поразительно, как Андрес чувствует самые важные, «сутийные» проявления в искусстве. Для него не существует музыки, привязанной к какому-либо стилю. Он отметает все выдуманные перегородки и естественно дирижирует всю музыку, написанную любым языком. Средневековье, романтизм, авангард, фольклор, джаз – все это единое дерево». Подобный подход особенно близок композитору, для которого «несовременной музыки просто не существует, если это настоящая музыка, она всегда современна».

Из городов мира «Восьмая глава» прозвучала в Вашингтоне, Маастрихте, Люцерне, Хельсинки, Таллине и Риге и, к большому сожалению, еще ни разу в России, хотя сам композитор очень бы хотел услышать свою вещь в Исаакиевском соборе. Вопрос упирается здесь не только в финансы, хотя, конечно, без серьезных вложений это произведение не исполнить. В нашем суетном мире «Восьмая глава» требует совершенно иного внимания, переключения его с внешних объектов, будь то политика, экономическая ситуация и прочие раздражители, на внутренний мир, который по сути всегда свободен. Музыка Кнайфеля обращается к самым глубинам души, заставляя людей почувствовать всеобщее единение, независимо от национальности, религиозных, политических или иных убеждений, и в этом плане композитор продолжает в наше время выполнять ту самую главную миссию искусства, для которой оно и было явлено в наш мир.