К самой первой опере Родиона Щедрина в Мариинском театре обратились, уже поставив самые последние – «Левшу» и «Рождественскую сказку», а до этого – «Мертвые души» и «Очарованного странника». Трудно сказать, завершат ли коллекцию щедринских опер, когда-нибудь поставив и «Лолиту» по скандальному роману Набокова, и хоровую оперу «Боярыня Морозова», где слишком уж жестоким представлен царь Алексей Михайлович и слишком прямолинейно описаны пытки и мучения, учиненные по его приказу. В любом случае поучительно было слушать «раннего Щедрина» с точки зрения позднего. При всей колоссальной видимой разнице тем, жанров, контекстов в опере не только про любовь услышались те же думы композитора «о судьбе русского народа» (категория, навязшая в зубах, тем не менее сохраняет сущностный смысл).

В «Не только любви» нет, разумеется, темы садистического унижения человека человеком, нет темы злобы, какие стали доминировать в операх Щедрина, созданных в последнее десятилетие. Но уже там, в колхозно-частушечной опере, слышен модус беспросветности, увязания в непросыхающей грязи, слышна мечта о свободе, свете, чистом воздухе, избавлении от гнета коллективизма в пользу обостренно индивидуального, критического сознания. Валерий Гергиев вместе с великолепно подобранным ансамблем солистов, хором (превосходная, высококлассная работа хормейстера Павла Теплова) и оркестром исполнил ее невероятно философски, с ощущением замедления и без того не очень быстрых темпов, чтобы как можно глубже понять то, что произошло тогда и происходит сегодня с нами.

Надо обладать гением Щедрина, чтобы из вполне обыкновенных историй, описанных в советских рассказах Сергея Антонова и переработанных в либретто Василием Катаняном, создать нечто шедевральное и ввести в великую оперную традицию. Из заурядного сделать незаурядное, захватывающее, способное удерживать внимание на протяжении двух часов, – на такое оказался способен дерзкий 39-летний композитор. Дерзости в этой опере с годами не убавилось, судя по тому, что несколько сезонов назад на ее премьере в «Санктъ-Петербургъ Опере» (постановка Юрия Александрова) к композитору подбежала пожилая раскрасневшаяся дама и начала клеймить его позором за «очернение жизни советского колхоза».

Мариинскому театру на сей раз очень крупно повезло с режиссером, который не сделал из оперы ни перченую историю, ни агитку, а очень грамотно, точно, красиво и строго поставил историю о том самом конфликте чувства и долга, о которых писали свои классицистские оперы еще Глюк со Спонтини и Керубини (как бы высокопарно ни прозвучали в этом контексте их имена). Дебютант в оперном жанре, но давно не новичок в жанре драматическом ярославец Александр Кузин ухватил корневую суть лирической оперы Щедрина и дал возможность слушателю разделить с ним его «открытие» Щедрина. Режиссерская работа ценится тем выше, чем больше слияния с музыкой, словом, движением, жестом, чем стройнее этот союз получается, рождая то, что и называется музыкальным театром.

Опера началась с шуршания полиэтиленовых дождевиков, которых, понятное дело, в советском колхозе быть не могло, но в XXI веке они сами и их шум смогли изобразить не только унифицированность колхозной коммуны, а и нечто более поэтичное, создать великолепный эффект нескончаемого дождя. Три гигантские, словно многовековые березы, в потолок буквально вросшие: вокруг них происходит нечто неторопливое, как очень многое в нашей русско-советской жизни. Бездорожье, помноженное на лень, дающие в итоге хандру, – «двигатели» этого неторопливого процесса. Мало тех, кто способен в одиночку хотя бы попытаться найти личное, а не колхозное счастье. В их числе – председатель Варвара Васильевна, благодаря частушкам которой «Не только любовь» знают даже оперные дивы. Среди них, например, Екатерина Семенчук, которой бы ох как подошла эта партия. На премьере Варварой была Екатерина Сергеева и раскрыла образ с устрашающей глубиной, показав себя великолепной драматической актрисой. Режиссер отлично поработал с певцами, научив выразительно произносить диалоги без пения, коих в опере не так мало. Тенору Александру Трофимову удалось даже повеселить зал во время кадрили, когда его герой Володя «завлекал» девушек одними и теми же фразами, оканчивавшимися одним и тем же: «Ясно».

В этой лирической опере музыка все время пугает какими-то грозными подземными водами, готовыми вот-вот прорваться наружу и затопить все вокруг. Варвара Васильевна в сцене истерики на гулянке в клубе устраивает нечто похожее на «половодье чувств», но с отрицательным знаком. Все остаются живы, несмотря на постоянные тревожные аллюзии в оркестре. Затопляется лишь ее чувство любви к такому пустоцвету, как щеголь Володя, кичащийся своим «городским опытом», не принесшим ему ни ума, ни чего другого, кроме фанаберии и несчастной жены Наташи (хорошая работа Натальи Павловой). Но среди непросыхающей жижи чернозема, среди неотесанных мужиков и этот павлин показался Варваре лучом света, миражом любви. Эту прорастающую трагедию режиссер ловким движением руки вдруг обернул в финале коллективной фотографией из «лирической комедии», дав слушателям облегченно вздохнуть и разойтись просветленными.

Фото Наташи Разиной