Девиз Дрезденского фестиваля, проходящего уже в 41-й раз, – «Зеркала». Впрочем, немецкое Spiegel переводится и как «отражения» или «рефлексии». Рефлексии разных веков над временем, природой, человеком, историей – таков объединяющий принцип программы в этом году. Интендант фестиваля Ян Фоглер поясняет, что имел в виду образы опрокинутого в искусство мира, отражаемые музыкой, которая является самым сильным «агентом влияния» на личность и социум.

Фоглер возглавил фестиваль в 2008 году и с самого начала придумывал для программ яркие и емкие motto: «Новый Свет», «Россия», «Пять элементов» (пять стихий), «Золотые 20-е», «Империи», «Огонь и лед», «Время», «Свет». С его приходом появились не только девизы – Фоглер стал инициатором создания барочного фестивального оркестра, который каждый раз формируется из ведущих музыкантов-«старинщиков» Европы; возглавить оркестр согласился Айвор Болтон. При этом продолжилась практика шумных и многолюдных open air, программы расширились в сторону джаза, фолка и рока.

Фестиваль идет целый месяц с мая по июнь и в последние годы вполне может соперничать по представительности с Люцерном. В этом году заявлены весьма статусные оркестры. Например родная Саксонская капелла с шефом оркестра Кристианом Тилеманном и с Пааво Ярви; амстердамский Консертгебау с Даниэлем Гатти и Даниилом Трифоновым в качестве солиста; Будапештский фестивальный оркестр с Адамом Фишером, Оркестр Елисейских полей с Филиппом Херревеге. А еще ансамбль «Арпеджиата» с Кристиной Плухар, Шотландский национальный оркестр и даже Мюнхенские филармоники – правда, без Гергиева: в Дрездене за пульт оркестра, выступающего с Пражским филармоническим хором, встанет Тан Дун – американский композитор и дирижер китайского происхождения.

Тан Дун продирижирует своим новым масштабным ораториальным опусом – это «Страсти по Будде». Мировая премьера «Страстей» позиционируется как центральное событие. Тан Дун – мировая знаменитость и оскаровский лауреат – уже обращался к жанру пассионов: это было 18 лет назад, в год юбилея И.С. Баха. Тогда он написал по заказу Баховского общества в Лейпциге свои «водяные» «Страсти по Матфею», в которых остроумно и изобретательно использовал нетривиальные приемы пения «в воду»: хористы опускали губы в чаши с водой, и звук получался «нездешним», странным. К слову, российская премьера «Страстей по Матфею» прошла на фестивале «Звезды белых ночей» в Петербурге, дирижировал автор.

Отдельный и важный фестивальный сюжет напрямую связан с первой и основной профессией интенданта – концертирующего виолончелиста. Cellomania – проект, собравший в Дрездене цвет мирового виолончельного исполнительства. В камерных и сольных концертах на сцене Palais im Grossen Garten выступают как маститые музыканты – Стивен Иссерлис, Миша Майский (на фестивале отметят его 70-летие), Давид Герингас, так и исключительно талантливые виолончелисты среднего и младшего поколения – Киан Солтани, Кристиан Полтера, Пабло Фернандес, Нарек Ахназарян, Алиса Вайлерштайн – вплоть до студентов Дрезденской академии.

В последние годы в афише стали появляться и оперы, иногда полноценно поставленные: так было с ранней оперой Рихарда Штрауса «Погасшие огни». В этом году в афишу включили спектакль театра Дрезденской оперетты «Кандид» (в честь 100-летия со дня рождения Леонарда Бернстайна). Одно из самых ожидаемых событий – концертное исполнение «Осуждения Фауста» Берлиоза силами оркестра и хора Мальмё.

Судя по всему, Дрезденский фестиваль отнюдь не сбавил обороты после пышного празднования 40-летнего юбилея в прошлом году, которое удачно совпало с открытием обновленного концертного зала Kulturpalast. Конструктивистское мультифункциональное здание было выстроено по проекту Вольфганга Хэйма в самом сердце города, у Старого рынка, и сдано в строй в 1969 году, еще во времена ГДР. Не блиставшее изяществом архитектурных форм снаружи и качеством акустики внутри, оно нуждалось в реконструкции: ее начали в 2009 году и закончили в 2017-м. Снаружи здание выглядит, как раньше, зато внутри все разительно переменилось.

За основу была взята концепция круглого зала-цирка. После новаторского архитектурного решения Ганса Шаруна, первым отказавшегося от формы «обувной коробки» и поместившего сцену в центре купольного зала с круговым ее обзором, залы, подобные Берлинской филармонии, стали появляться везде. Обновленный Kulturpalast не исключение. В нем 1785 мест, площадь сцены – 212 кв. м.

Именно в Kulturpalast состоялось открытие фестиваля: выступал оркестр Королевской капеллы Копенгагена под управлением Хартмута Хенхена. Хенхен – предшественник Фоглера на посту руководителя фестиваля (2002–2008 гг.). Теперь оба интенданта – бывший и настоящий – оказались на сцене в качестве участников концерта. Фоглер сыграл сольную партию во Втором виолончельном концерте Шостаковича. Одно из самых трагических произведений Дмитрия Дмитриевича позднего периода (ор. 126) образно связано с воспоминаниями об Анне Ахматовой. Есть некоторые основания предполагать, что первая часть была написана под впечатлением известия о смерти поэтессы.

Одинокий голос виолончели – чуть хриплый, как голос Анны Андреевны – начал скорбную ламентацию о горестях мира. Сумрачный ландшафт – бескрасочный, пустынный – расстилался перед мысленным взором. Тяготу бытия не смогли рассеять ни истерическое веселье разухабистой песенки «Купите бублики», подслушанной Шостаковичем на одесском базаре, ни типично малеровские просветления. Сухой перестук ударных в коде концерта – будто время, неумолимый счетовод, отсчитывает мгновения жизни, ускользающей, как песок сквозь пальцы, – подвел черту под этим до крайности пессимистическим сочинением.

Однако начался концерт с увертюры Карла Нильсена к его комической опере «Маскарад». Комариное мельтешение скрипок во вступлении явственно напомнило о «Сне в летнюю ночь» Мендельсона. Главная тема – танец, церемонность которого отчасти смягчалась шаловливыми мордентами и трелями, – сменилась вереницей тем-масок, то и дело прорезаемых «золотым ходом» валторн.

Королевскую капеллу Копенгагена не назовешь оркестром первого класса; в Дании вообще не слишком высока культура симфонического исполнительства. Однако под управлением Хартмута Хенхена оркестр звучал вполне прилично и аккуратно, хотя и не слишком индивидуализировано. Тем не менее дирижер сумел провести Первую симфонию Брамса сосредоточенно и впечатляюще четко – как по форме, так и по смыслу. Все кульминации оказались на месте, архитектоника целого – стройна и внятна, знаменитая хоральная тема финала была проведена с благородной сдержанностью, в которой сквозила надежда и предчувствие грядущей радости. Чувствовалось, что дирижер много размышлял над партитурой и, в конце концов, нашел свое, личностное прочтение симфонии: академизм манеры превращался у Хенхена в несомненное достоинство.

Второй концерт фестиваля проходил во Фрауэнкирхе – священном для дрезденцев месте: возрожденный из руин собор стал одним из символов города. Программу, составленную из кантат Баха разных лет – BWV 12, 70, 78 и 140, – исполнили «Английские барочные солисты» и Монтеверди-хор под управлением сэра Джона Элиота Гардинера: после кончины Николауса Арнонкура он признается главным специалистом по исторически информированному исполнительству.

Непосредственное переживание баховской музыки под сводами собора, полного света и нежных красок, оказалось исключительно сильным и живым. Пели и играли идеально, с проникновенным и пылким чувством, так, что невозможно было не заразиться энтузиазмом музыкантов. Баховский универсум, прекрасный и сложный, раскрывался во всей своей красоте: богатство тембров и гармоний, деликатное звучание небольшого хора и отличные солисты с сугубым пониманием нюансов баховского стиля, с чудесно круглящейся фразировкой и кристально чистой, словно бы истаивающей интонацией. Особенно хорош был темнокожий контратенор Реджинальд Мобли; при его корпулентности и высоком росте казалось непостижимым, как может такое крупное тело издавать такие ангельски светлые звуки и так искусно тянуть тонкую нить мелодии – звуковедение Мобли было ровным, гладким, ясным. Ничуть не хуже выступила и Ханна Моррисон, обладательница мягкого сопрано, окутанного облаком мельчайших чувственных придыханий. В ее изысканной фразировке чудилось предвестие маньеризма. Впрочем, все солисты были хороши: и тенора Руари Боуэн и Гаррет Треседер, и бас-баритон Метью Брук.

Оба коллектива, много лет работающие с Гардинером, понимали шефа с полувздоха и полувзгляда. Сам он казался счастливым: был доволен и проведенным концертом, и восторженной реакцией публики.

На снимке: Я. Фоглер

Фото: Oliver Killig