Певица сосредоточилась на двух композиторских именах Италии – Верди и Пуччини. В ее западноевропейском репертуаре это мощное и наиболее важное ядро.

Голос Д. Алиевой – большой по диапазону и объему звучания, тембрально роскошный, богатый на бархатные нюансы, истинно оперный, академически царственный. Его фактурная универсальность – щедрый дар природы. Изысканно-бесшовные переходы от soprano lirico к soprano lirico-spinto (lirico-drammatico) позволяют ему исполнять и лирический, и лирико-спинтовый (лирико-драматический), и, как показал этот оркестровый рецитал, драматический репертуар. Но переходить решительно и бесповоротно на сугубо драматические партии Д. Алиева не торопится, что абсолютно понятно и естественно. Их время непременно настанет, и, похоже, оно уже не за горами – услышанное из этого репертуара стало значимыми заявками на не столь уже далекую перспективу.

Речь идет, прежде всего, о партиях главных героинь в «Манон Леско» и «Мадам Баттерфляй» Пуччини. Из первой оперы прозвучали два фрагмента – меланхолически-просветленная ария II акта и монолог безысходного отчаяния, «ударный», широко известный драматический хит IV акта. Страстный монолог в музыкально-выверенной, экспрессивно-яркой трактовке певица ранее уже исполняла в концертах, но арию In quelle trine morbide довелось услышать впервые. Две арии – еще не вся партия, но в совокупности они создали чрезвычайно сильную интригу. Артистическое перевоплощение певицы и вокальный драматизм сочетались в них с безупречностью музыкальной стилистики, с психологически тонким проникновением в неоднозначный, противоречивый характер главной героини. Д. Алиева обладает всеми необходимыми ресурсами для воплощения образа Манон в спектакле: ее голос для этого определенно созрел. Хочется верить, что когда-нибудь в этой партии мы услышим ее и в ее родном Большом театре.

Но подлинным катарсисом отделения Пуччини стал его финал – предсмертная ария Мадам Баттерфляй, потребовавшая драматизма в квадрате, и он певицей был полновесно предъявлен. В интерпретации этой арии определяюще важным было то, что при всей трагичности ситуации музыкальная линия предстала неразрывно ровной, восхитительно изящной, кристально чистой. И если финал «Мадам Баттерфляй» – шедевр известный, то номером, открывшим блок музыки Пуччини, стал абсолютнейший для нас раритет – трагически-мрачная ария Фиделии из последнего акта «Эдгара», второй оперы композитора. В ней героиня, думая, что ее возлюбленный Эдгар пал на поле боя, оплакивает его в надежде на встречу с ним в лучшей жизни.

После покоривших новизной «Виллис» и малоудачного, практически забытого сегодня «Эдгара», в котором композитор в чем-то безуспешно пытался подражать Верди, Пуччини станет, наконец, Пуччини, обретя свой фирменный индивидуальный почерк лишь в третьей опере – «Манон Леско». Но ария Фиделии из «Эдгара» в начале второго отделения вечера стала весьма удачной связкой между избранными лирико-драматическими хитами Верди и драматическими хитами Пуччини.

Весь прозвучавший репертуар Верди хорошо знаком, но из него в живом концертном исполнении певицы с ходу вспоминается лишь ария Леоноры из IV акта «Силы судьбы», проведенная и на сей раз темпераментно свободно и экспрессивно захватывающе. А тремя подлинными подарками в плане вердиевской «драматической кантилены» стали романс Леоноры из I акта «Силы судьбы», ария Амелии из III акта «Бала-маскарада» и ария Елизаветы из «Дон Карлоса» (итальянская редакция). Вот где в наибольшей мере (во всех трех фрагментах) проявилась потрясающая способность певицы к изумительно тонкой, проникновенной, но при этом подчеркнуто драматической нюансировке!

В марте ожидается дебют Д. Алиевой в партии Елизаветы в «Дон Карлосе» на сцене Большого театра, также по весне его афиша должна пополниться и новой постановкой «Бала-маскарада», так что пожелаем певице дебютировать и в партии Амелии – такой благодатной и желанной для всех лирико-драматических и драматических сопрано!

На мемориальном вечере Д. Алиевой аккомпанировал ГАСО России им. Е.Ф. Светланова под управлением Александра Сладковского, который выступил не только как чуткий союзник солистки, но сумел заинтересовать и чисто оркестровыми номерами. Из Верди мы услышали увертюры к «Балу-маскараду» и «Силе судьбы», редко исполняемую вставную балетную музыку из «Отелло» и вступление к II акту (если иметь в виду итальянскую версию в четырех актах) «Дон Карлоса». Из Пуччини – интермеццо из «Виллис», «Сестры Анджелики», «Манон Леско» и «Мадам Баттерфляй».

Финалом вечера памяти Д. Хворостовского стала Ave Maria из «Отелло» Верди. Она прозвучала как молитва за упокой души великого артиста – это ощущалось необычайно сильно…

На снимке: Д. Алиева и А. Сладковский

Фото Сергея Булкина