Из всего творческого наследия Бизе опера «Искатели жемчуга» чаще всего (разумеется, после «Кармен») звучит на мировых оперных и концертных площадках, в том числе и в России. Причина этого очевидна – она, быть может, лишена острого драматизма и броских музыкальных красот своей сестры-конкурентки, но ее нежная, задушевно-лирическая музыка, перемежаемая все же буйными массовыми сценами, западает глубоко в сердце уже при первом прослушивании и делает меломана своим пленником. Музыку «Искателей» любой из них знает, конечно, гораздо хуже, чем мелодии «Кармен», но, раз услышав, навсегда сохраняет в памяти аромат этой красивой, изысканной и одновременно трогательной истории.

В Москве в новом тысячелетии нет-нет да и вспомнят об этой опере. Театральная интерпретация была лишь одна и, увы, очень неудачная (безвкусная постановка Романа Виктюка в «Новой опере», нелепая сценически и с изуродованной режиссером партитурой), зато в концертном исполнении «Искатели» звучали до сего дня по меньшей мере дважды: в петербургском варианте (с блистательными тогда мариинскими солистами Ольгой Кондиной и Евгением Акимовым) и в претендовавшем на аутентизм зарубежном прочтении (с провальной лирической парой французских певцов Анник Массис – Филипп До и восхитительным норвежским баритоном Ойдуном Иверсеном в партии Зурги).

Новую встречу с шедевром Бизе «номер два» (по значимости и уровню гениальности, но не по хронологии) подарил Василий Ладюк: в Зале Чайковского опера была дана в рамках второго фестиваля Opera&Live. Выбор певца более чем понятен: хотя баритоновая партия Зурги не имеет самостоятельных шлягерных номеров (за исключением отменного дуэта с тенором), она не просто значительна и сопоставима с сопрано и тенором (как водится, лирической парой, которая однозначно в центре внимания), но является связующим звеном всего сюжета и его смысловой доминантой: именно душевные метания новоизбранного вождя племени и его героический поступок в финале составляют драматургическую суть истории. Ну и собственно музыка партии полна неоспоримой мелодической роскоши, в ней с избытком как лирической неги, так и драматического накала.

Донести красоты французской музыки во всем ее блеске организаторы концерта постарались изрядно: хотя за исключением французского маэстро Лорана Кампеллоне все прочие участники проекта были из России (а певцы родом даже из одного театра – нынешние или бывшие солисты «Новой оперы»), ощущение французского шарма, легкости и естественности в передаче утонченного стиля было полным. Прежде всего, это удалось самому Ладюку: с французской музыкой он на «ты» (судя, хотя бы, по «Ромео и Джульетте» Гуно в «Новой опере»). Его идеально выстроенный и, безусловно, приятный баритон блистал пластичностью вокализации и отличной проекцией звука на зал – не самый оглушительный по силе голос звучал убедительно в самых драматических кульминациях.

Другой звездой проекта явилась бывшая солистка «Новой оперы» Екатерина Сюрина, чья карьера сегодня успешно развивается по обе стороны Атлантики на самых престижных мировых площадках. Сопрано продемонстрировала также безусловное владение французским стилем, пение было гибким и изящным, произношение и фразировка отличались элегантностью. Ее свежий голос идеально подходит для нежной Лейлы: он прекрасно справляется с колоратурной нагрузкой (не очень значительной в этой опере), пленяя при этом лирической наполненностью звучания и безусловной красотой собственно тембра. Сюрина эволюционирует в общем-то по известной схеме многих сопрано: от совсем легких партий к более плотному репертуару; иногда (и, увы, нередко) такой путь заводит певиц «совсем не туда», однако на данный момент наша успешная соотечественница сосредоточена на идеально подходящем ее возможностям репертуаре, в котором образцы французской лирической оперы естественно занимают важное место.

Ярослав Абоимов в партии Надира более всего убедил в знаменитой арии героя (безусловном хите оперы): нежнейшие переливы голоса, пение на эфирном пианиссимо, легко взятые верхние ноты – все говорило о том, что тенору комфортно в этом материале. Оба дуэта (с сопрано и с баритоном) также оставили приятное впечатление, хотя в этих фрагментах становилось ясным, что в большей степени камерная природа голоса певца не вполне органична в опере, пусть и в лирической, поскольку чувствовалось изрядное напряжение. Особенно неудачным для тенора было первое действие, где эмоциональный градус музыкального изложения явно завышен и нагрузка на Надира оказывалась для Абоимова непосильной.

В небольшой партии жреца Нурабада вполне удачно показался Дмитрий Орлов, хотя по-настоящему оценить его возможности в этой неяркой, во многом служебной роли не представляется возможным. Грандиозное впечатление произвели «Мастера хорового пения» Льва Конторовича: красота и мощь (а она необходима в хоровых сценах) голосов сочетались со сбалансированностью звучания партий и выразительностью фразировки, создав картину пения яркого и стильного одновременно. Суперлативов заслуживает и нетеатральный ГАСО им. Е. Светланова, который под управлением Кампеллоне демонстрировал чудеса изящества и такта по отношению к вокалистам.

На фото Василий Ладюк.