В этом сезоне абонемент не был столь представителен, как раньше: всего два концерта – по осени «Вертер» Массне и весной – очередной Гендель. В чем причины «усыхания», остается только догадываться, но спросом у публики он продолжает пользоваться огромным: Зал Чайковского на весьма раритетной вещи был забит под завязку.

Об одном из самых популярных античных героев широкая публика знает в основном по мифу о Минотавре – беспрецедентный подвиг, сила и смекалка, а также романтическая история с красавицей Ариадной и трагическая развязка с обманутым в своих надеждах-ожиданиях отцом Тесея царем Эгеем: вот то, что приходит на ум в первую очередь, когда речь заходит о легендарном афинском правителе.

Опера Генделя (премьера состоялась в Лондоне в 1713 году) написана на либретто Николы Франческо Хайма по одноименной драме Филиппа Кино (1675), в ее основе лежит совсем другая история, произошедшая до знаменитого вояжа на Крит. Согласно ей, Тезей воспитывался в безвестности, царь Эгей тем самым укрывал его от разных династических распрей, поэтому, как и полагается в таких историях, прибывший в Афины сын долго остается неузнанным своим отцом. Оба влюбляются в одну и ту же девушку – прекрасную Агилею, обоим мешает демоническая Медея, после своих злоключений в Коринфе нашедшая приют у афинян. Сюжет запутанный, вовлекающий в действо септет персонажей, из которых лишь один – Жрец Минервы – откровенный компримарио, все прочие поют много и не по одной арии. В опере пять актов, но весьма компактных – в этот раз Гендель не слишком многословен или же авторы московского проекта изрядно подрезали партитуру.

Музыкально «Тезея» трудно идентифицировать, четко отделить от прочих опер композитора того периода: она весьма трафаретна. Мастеровита и по-своему даже прекрасна, но не обладает яркой индивидуальностью, способной особо выделить ее в россыпи генделевских сочинений. Звуковой диапазон, как часто бывает у Генделя в частности и в операх той эпохи вообще, изрядно «задран» наверх. Лишь упомянутый Жрец – баритон (его партию исполнил начинающий сольную карьеру артист геликоновского хора Игорь Подоплелов – единственный из российских участников проекта, не считая оркестра), все остальные персонажи поют в скрипичном ключе.

О голосах хочется говорить прежде всего. Все они – невероятные мастера именно барочного музицирования, певцы, обладающие необыкновенной подвижностью, деликатным по большей части, не «трубным» звучанием и умением петь нюансированно, достигая широкой палитры выразительности. Две сопрано – прекрасная Агилея и ее наперсница Клиция: первую спела выучившаяся в Германии дончанка Катерина Каспер с щебечущим, легким и весьма искусным голосом приятного тембра, вторую – немка Катарина Рукгабер, певица того же плана, что и Каспер (по этой причине контраста между ними никакого, что, впрочем, и естественно – ведь не соперницы, а подруги), но не столь идеально звучащая, верхушки выходили не всегда удачными, местами заметно дребезжа.

Две меццо: на брючную партию Тезея – известная Москве по выступлениям в Большом и филармонии голландка Оливия Фермойлен и на брутальную злодейку Медею – также полюбившаяся Москве шведка Анн Халленберг. Обе произвели немалое впечатление, хотя я бы отдал первенство Халленберг: у Фермойлен случались небольшие интонационные неточности, в то время как Халленберг пела просто идеально – и по технике, и по эмоциональному наполнению роли, создав образ воистину грандиозный. Барочные меццо, конечно, не меццо-сопрано в нашем русском понимании, близкие по густоте и сочности к контральто и обладающие крупными драматическими голосами. Эти меццо лишь слегка отличаются окраской от сопрано, а в верхнем регистре чувствуют себя столь же свободно, как и представительницы более высокого голоса.

Третья пара – два контратенора, использование которых в операх Генделя – анахронизм, но по нынешним временам вещь весьма модная. Царя Эгея спел англичанин Оуэн Уиллетс, а его приятеля-слугу Аркана – вновь певец из Украины (обучавшийся в Испании) Константин Дерри. Первый обладает достаточно густым для контратенора звучанием, что подходило к образу повелителя, но, к сожалению, имеет существенные проблемы в нижнем регистре, не озвучивая его даже в условиях деликатного аккомпанемента камерного оркестра. Второй – совсем «дамский» голос, нежный, мягкий, меланхоличный, без малейших признаков маскулинности, с более чем деликатным звучанием. Наиболее выигрышно у Дерри прозвучал цирковой дуэт с Фермойлен из финала четвертого действия (Caro, ti dono in pegnoil cor) – с множеством фиоритур и стремительным пением в терцию.

Свести воедино солистов и Камерный оркестр России (хотя в опере идет речь о битвах и массовых сценах, она парадоксально лишена хора) мастерски удается итальянскому маэстро Федерико Марии Сарделли. От коллектива Алексея Уткина он добивается точности и воздушности звучания. Но одновременно – четкости и даже резкости в бравурных фрагментах.

На фото Ф.-М. Сарделли

Фото предоставлено пресс-службой Московской филармонии