Если не считать юношеских конкурсов-фестивалей, до сих пор Мирослав Култышев участвовал только в одном действительно серьезном состязании. Это был XIII Конкурс имени Чайковского, на котором он получил вторую премию (первую по специальности фортепиано тогда не присудили). Сегодня Мирослав - выпускник Петербургской консерватории и аспирантуры по классу заслуженного артиста России, профессора А.М. Сандлера - вполне успешный концертирующий исполнитель и на количество и географию своих выступлений не жалуется.

- Мирослав, конкурс в Монте-Карло в отличие от других несколько не на слуху. Расскажите, что его отличает?

- Особенностью этого конкурса является то, что на него приглашаются, в общем-то, уже сложившиеся артисты - в основном лауреаты и победители крупных международных конкурсов. То есть это не конкурс только что оперившихся студентов или исполнителей, лишь начинающих концертную деятельность. Это высшая лига, если воспользоваться спортивной терминологией. Огромная программа: если представить себе все туры подряд, то было сыграно больше четырех часов чистой музыки. Первый тур длился 60 минут, второй - это еще полтора часа, не отрывая рук от рояля, к третьему туру должны быть представлены два концерта с оркестром (я подготовил Первый Брамса и Третий Рахманинова, который и выбрало жюри) - это был конкурс на зрелость.

- Вы, по вашим же словам, довольно сдержанно относитесь к конкурсам как к особой форме музицирования, при этом, как опять же говорите вы сами, поездка в Монте-Карло была вашим сознательным выбором. Почему вы поехали на этот конкурс?

- Это конкурс, на котором предоставляется максимально большая свобода в выборе программы и, как я уже сказал, сами программы каждого тура очень масштабные. Я люблю такие большие, масштабные программы, состоящие из нескольких пластов. Такой конкурс – колоссальный стимул для дальнейшего творческого развития. И замечательная возможность мобилизовать всю свою энергию, сфокусировать ее в одной точке. Вообще, конкурс это всегда плюс, за вычетом каких-то нервно-стрессовых издержек.

- «Нервно-стрессовые» - это единственные издержки игры на конкурсе?

- Конечно, всегда непросто, будучи на конкурсной сцене, абстрагироваться от соревновательных компонентов, не думать о том, что в зале находится жюри, которое слушает каким-то определенным образом и сравнивает одного музыканта с другим. К счастью, на этом конкурсе мне в очень большой степени, на мой взгляд, удалось забыть о том, что происходит вокруг, о собственно конкурсе, и поймать концертное ощущение. То есть играть именно как на сольном концерте, благо у меня большая концертная практика и мне к этому замечательному чувству эстрады не привыкать.

- Реакция жюри на вашу игру всем известна, а как, интересно, реагировала публика - вы чувствовали симпатию по отношению к себе?

- Может быть, в этом нескромно признаваться, но на втором туре, в котором я играл Сонату до минор Моцарта, все 24 прелюдии Шопена, пьесу из цикла Равеля «Отражения» и Седьмую сонату Прокофьева, после прелюдий Шопена раздались аплодисменты. Это не в традициях конкурса в Монте-Карло - аплодировать в середине программы, и на этом конкурсе такое произошло единственный раз, знаю абсолютно точно. Мне это, конечно, очень приятно, тем более что реакция зала совпала с моим внутренним хорошим ощущением от того, как я сыграл Шопена.

- Не могли бы вы сформулировать ваше исполнительское кредо?

- Это и просто, и сложно. Понятно, что если скажешь, что это максимальное раскрытие художественного образа, будет правильно, но все-таки достаточно общо. Я бы сказал так: при том, что главным в цепочке «композитор - исполнитель - слушатель» всегда является композитор, все же очень важно понять, а что конкретно тебе, интерпретатору, близко в этой музыке - в этой художественной системе? То есть не быть просто зеркалом композитора, не стараться делать какую-то стилистически корректную копию, а все-таки, может быть, даже прочертить некоторый собственный интерпретаторский перпендикуляр.

- Что бы вы поставили на первое место в исполнительском процессе - интеллект, эмоцию, энергетику?

- Вы совершенно правильно назвали эти три основные составляющие. Если нет какого-то одного компонента, то страдает целое. Но я, наверное, отвечу так, хотя это, может быть, прозвучит странно из уст профессионального музыканта. Все-таки музыкальная интуиция, какая-то особая музыкальность в высоком смысле этого слова, особая реакция на музыку, эмоциональное соучастие - вот что, мне кажется, делает исполнителя интересным и привлекательным. Очень важно в наше непростое во всех смыслах время стараться сохранять живой и острый отклик на музыку.

- Интересно, почему именно в наше время?

- Ответ, с одной стороны, лежит на поверхности: слишком много всевозможной пагубы, которая не способствует общению с великой классической музыкой, создававшейся в большинстве случаев в другие времена. Да, «времена не выбирают, в них живут и умирают», как сказал поэт Александр Кушнер, но все-таки ужасающий дух нашего времени часто идет во вред и покрывает души, в том числе и музыкантов, коркой бесчувствия. Тем ценнее те немногие музыканты, особенно среди молодых, которые вопреки всему сохраняют в себе этот живой огонь.

- Насколько сегодня необходима и для молодых, и для более опытных исполнителей «конкурсная гонка»? Можно ли без нее обойтись?

- Есть несколько больших, настоящих музыкантов, которые смогли миновать конкурсную стезю, и это никак не сказалось на масштабе их концертной деятельности, к счастью. Но это исключения, которые лишь подтверждают правило. К сожалению, никто не придумал другого пути заявить о себе и выйти в более широкие, хотя бы в географическом смысле, скажем так, пределы. (Понятно, что не каждый конкурс дает такие гарантии, но это уже отдельная тема.) Всякий артист по призванию стремится сделать свою концертную деятельность более масштабной и выходить к людям наиболее часто, максимально интенсивно. Конкурс - именно в лучшем случае - это обеспечивает.

- Принес ли вам этот конкурс дополнительные возможности?

- Да, это концерты во Франции и в Италии – странах, как говорится, не последних в музыкальном смысле. И в целом, безусловно, количество концертов, которых и так достаточно много, увеличивается еще.

- Где вы чаще играете - за рубежом или в России?

- Я всегда играл наиболее часто в Петербурге, а в этом сезоне выходил на сцену просто по нескольку раз в месяц - можно сказать, не уходил со сцены. У каждого свой путь, свое представление о потребностях публики, свои гастрольные приоритеты, но я считаю, что особенно важно играть для людей, с которыми ты объединен и которые объединены между собой каким-то общим духовным опытом, исторической судьбой. Для меня это означает играть в России.

- Спасибо и еще раз с победой!