Наследие Джоаккино Россини огромно. И хотя большую часть своей жизни (последние сорок лет) композитор не написал практически ничего, созданное им в пору молодости столь обширно и многогранно, что у театров всегда есть богатый выбор (на любой вкус и по силам любой труппе): ставить ли Россини комического, фарсового или буффонного, патетического, героического или драматического. Поэтому бытование на наших сценах главным образом «Севильского цирюльника» – данность, которая не может не печалить. Правда, наблюдаются и подвижки – театры стараются расширить россиниевский репертуар, и теперь в нем попадаются и «Золушка», и «Итальянка в Алжире», и «Путешествие в Реймс», и даже раритетный «Граф Ори». Тем не менее Россини в России все еще мало – тем приятнее появление очередного исключения из обидного «правила».

Одну из ранних опер-фарсов – «Шелковую лестницу» (1812) последний раз у нас ставили в Камерном музыкальном театре Бориса Покровского, еще при жизни мэтра – в 1999-м. И вот новое обращение, причем символично, что в Москве спектакль играется на старой сцене покровцев – в подвале на Соколе, где за четверть века, что существовал там КМТ, было исполнено немало раритетных старинных и современных партитур. Теперь по этому адресу обитает Центр драматургии и режиссуры, на площадке которого реализуются самые разные начинания.

Заслуга того, что в подвале на Соколе опять поют, принадлежит Музыкальному училищу при Московской консерватории – знаменитой Мерзляковке. Не первый год в этом солидном учебном заведении существует фактически оперная студия, выдающая порой замечательные спектакли. Пять лет назад мне довелось побывать на одном из их них – то была комическая опера Доменико Чимарозы «Импресарио в затруднении», а играли ее на сцене Центра оперного пения Галины Вишневской. И вот теперь взялись за Россини. Студенты-вокалисты (при необходимости состав усиливается приглашенными консерваторцами) и студенты-инструменталисты, объединенные на постоянной основе в ансамбль солистов «Премьера» (по сути, полноценный оркестр), – вот основа антрепризы, которой руководит Тамара Казакова (заместитель директора училища). Для проектов приглашаются мастера, которые плодотворно работают с молодежью. Так, режиссировать «Лестницу» позвали Игоря Ушакова, чьи успешные постановки идут на многих академических сценах России, музыкальное руководство спектаклем взял на себя Игорь Дронов (главный дирижер «Студии новой музыки»). В итоге, несмотря на «ученический» формат, вышел полноценный спектакль.

Россиниевский фарс – одноактная опера, что для студенческого спектакля – самый подходящий вариант. Но не стоит обманываться лапидарностью: сложностей в этом сочинении предостаточно. Партитура виртуозна – и у вокалистов, и у инструменталистов партии изобилуют мелкой техникой: всевозможными украшениями, стремительными пассажами, колоратурными фейерверками, и все это, порой, в запредельных, просто бешеных темпах, что вполне оправданно – автору нужно было передать атмосферу суматохи, суеты, забавных ошибок и несуразиц. Органично существовать в этом материале – так, чтобы зритель и не помыслил ни на секунду, насколько это сложно, – мастерство, с которым не во всяком академическом театре справятся. Но мерзляковцы справляются вполне – не без заусенцев и не всегда гладко, но в целом достойно, местами даже виртуозно, а артистического куража молодежи действительно не занимать: лицедействуют с полной отдачей, веселя публику и создавая настроение необыкновенной легкости и радости.

На маленьком пространстве, не обремененном декорациями, режиссер Ушаков разворачивает динамичную феерию. Минимум реквизита, только две двери, существующие как бы в пустоте: дверь в комнату главной героини Джулии (Вероника Ткачева) и, конечно же, окно-балкон, к которому ведет заветная лестница – по ней еженощно карабкается ее тайный супруг Дорвиль (Саян Дембирел). Между ними – комната с вазами-трафаретами и брачным ложем, обозначенным большим стеганым одеялом. Превосходны костюмы Ксении Дворецкой, отсылающие к эпохе ар-деко: среди них наиболее восхищает диковинная шапочка Лючиллы (Анастасия Балака) с павлиньими перьями. Визуальный образ действа при минимуме оформления – яркий, красочный, запоминающийся (сценограф Анастасия Самосадная).

Первые звуки увертюры немного насторожили: «Премьера» играла не всегда уверенно. Но по мере вхождения спектакля «в колею» его музыкальное качество росло и в целом приблизилось к россиниевскому стандарту, предполагающему грациозность музицирования. Голоса молодых певцов вполне соответствовали задачам комического бельканто, в пении некоторых (прежде всего исполнительниц женских партий, а также Михаила Силантьева – Джермано) угадывался уже нешуточный класс. Отлично собранные ансамбли (подготовленные многоопытным концертмейстером Натальей Большаковой) несказанно украшали исполнение.

Фото предоставлено пресс-службой Михайловского театра