Кажется, впервые за все время существования в программу фестиваля попала музыка Вагнера. При этом концерт назывался «Доминго - Хардинг-гала», а имя автора «Кольца нибелунга» можно было увидеть лишь при дальнейшем вглядывании в афишу. Имя «Верди» искать не приходилось: кроме того, что вся оперная программа в этом году состояла из самых популярных опер композитора – «Трубадур», «Аида», «Травиата», «Набукко» (за исключением «Ромео и Джульетты» Гуно), ему был посвящен еще и «Верди-гала» с участием звезд. Такова уж судьба двух антагонистов или, точнее, их яростных поклонников. Впрочем, вопрос не столько в табу на Вагнера, сколько в протяженности вагнеровских шедевров. Если спектакли начинаются в девять вечера, а антракты длятся не меньше двадцати минут, то где взять силы, чтобы почти всю ночь слушать рефлексии героев «Парсифаля», «Кольца» или «Тристана и Изольды»?

В порядке исключения здесь собрали выдающихся вагнеровских певцов – немецкое сопрано Эвелин Херлициус, грандиозную литовскую диву Виолету Урмана, украинского баса Виталия Ковалева. Не мог не выступить в Вагнере и сам Пласидо Доминго, ставший главным лицом фестиваля в этом году. В его карьере были и «Парсифаль», и «Валькирия». Почетный художественный руководитель «Арены ди Верона» Доминго представил еще и лучшие голоса своего конкурса «Опералия» – победителей последних лет. Среди них громких оваций удостоилась ученица легендарной Лейлы Генчер, сопрано Ирина Лунгу родом из Воронежа, щедро, с запасом заполнившая Арену своим богатым, чарующим голосом. Румынский тенор Стефан Поп напомнил молодого Паваротти. Итальянка Кармен Джанаттазио и испанка Анна-Мария Мартинез, обе явные фаворитки Доминго, одарили публику разнохарактерными, но одинаково прекрасными голосами.

В 1913 году идейным вдохновителем и организатором фестиваля в Арене был итальянский тенор Джованни Дзенателло, а первой оперой стала «Аида». В этом году организаторы предприняли беспрецедентный шаг: были показаны две версии «Аиды» – восстановленная 1913 года и новая, в постановке авангардного театра La Fura dels Baus под предводительством Карлуша Падриссы. Ультрасовременная версия вызвала, разумеется, гримасу неприятия у сторонников вечных ценностей, но театр на то и театр, чтобы хотя бы иногда меняться. Одним из спектаклей версии 1913 года должен был дирижировать Пласидо Доминго, однако помешала стихия. В Италии профсоюзы работают исправно, и даже пара капель дождя способна напугать оркестрантов: они моментально удирают из ямы – до полного исчезновения каких бы то ни было сигналов с неба. Так было на «Риголетто», когда пришлось сорок минут ждать начала (зато какое единодушие публики моно было ощутить, когда наиболее активная ее часть принялась скандировать на английском «Дождь, уходи» и, словно футбольные болельщики на стадионе, пускать по Арене «волну»).

Джованни Дзенателло был абсолютно прав, решив разместить оперу в пространстве этого амфитеатра. Такие масштабные сочинения, как «Набукко» Верди или «Турандот» Пуччини (которая тоже является одним из репертуарных хитов веронской Арены), попадают здесь в адекватное измерение. Все церемонии, шествия, построения вавилонских войск выглядят нешуточным вызыванием видений далекого прошлого. Никакой вампуки – только могучая, стихийная сила оперы, которая превращается в настоящий ритуал. Для вампуки не было и времени. Болгарский дирижер Юлиан Ковачев выбирал в «Набукко» (режиссер-постановщик Джанфранко де Бозио) порой рискованно быстрые темпы, демонстрируя при этом виртуозную технику музыкальной координации огромных масс исполнителей. Хор изумил своей стройностью и полнотой единозвучия – знаменитое &laquoVa pensiero» ему пришлось бисировать.

Зычное драматическое сопрано итальянки Амарилли Ницца, без потерь справившейся с партией Абигайль, не оставляло сомнений, что на Арене выживают сильнейшие. В заглавной партии эту истину доказывал феноменальный Марко Вратонья, настоящий драматический баритон. А вот лирическому сопрано Александре Кужак в партии Джильды – теперь речь о «Риголетто» (режиссер Иво Гуэрра) - было не очень просто заполнять ночное пространство Арены. Но актерские способности помогали ей создавать иллюзию безусловности происходящего. Помогал ей и партнер – выдающийся баритон Лео Нуччи, артист феноменальной драматической одаренности. Страдания его Риголетто вынимали душу. Эффект настоящести усиливал гиперреалистичный масштаб декораций, позволявший опере переходить границы условности, оборачиваясь жизнью. В руках энергичного, очень точного, с орлиным прицелом дирижера Риккардо Фрицца (дебютировавшего в Арене) эта шлягерная опера обрела все необходимые характеристики, позволившие избавить шедевр Верди от синдрома «большой гитары», но сделать ее конгениальной исторической драме Гюго.

На фото: «Набукко» (режиссер-постановщик Джанфранко де Бозио)