В программе концерта под общим названием &laquoTempora Mutantur» («Времена меняются») прозвучали сочинения Р. Дэвидсона, О. Мессиана, С. Невского и… Й. Гайдна.

Произведение австралийского композитора Роберта Дэвидсона «Спираль» представляет собой тройной сольный канон, исполненный на альте и дважды повторенный через компьютер в определенном отставании во времени. Солист-альтист (Сергей Полтавский) слышит в наушниках всю фактуру, организуя во времени начало каждого последующего сегмента. Отсюда ощущение «спиральности» – со всеми звучащими мотивами и паузами солиста, заполненными микрофонными повторами.

Следующие «Пять песнопений» Оливье Мессиана – роскошная картина драматичной звукописи. В этом произведении автор широко использовал индийские ритмы (демталас) и развернутые необратимые ритмы (когда каждая ритмическая структура делится на две симметричные части, с которыми композитор работает по определенным правилам). Другая особенность сочинения – выдуманный язык. В основе «Пяти песнопений» – поэма, написанная частично по-французски, частично на новом языке, похожем то на санскрит, то на язык кешуа (язык инков): в выдуманных словах гласные и согласные отобраны по их фонетическим качествам. Текст соответствует определенным ритмам и голосовым регистрам и органично сочетается с певучими музыкальными темами.

Фрагмент из оперы «Аутланд» Сергея Невского фиксирует в полифонической технике эмоционально-речевые сигналы детей-аутистов (отсюда название), которые пребывают в своем особенном мире эмоций и впечатлений. Крики, всхлипы, мычания и слова на немецком языке, образующие «либретто» (автор – Евгения Беркович), получили в партитуре авторскую звуковую фиксацию. Однако надо еще по-особому уметь прочитать этот язык «рече-музыки», во многом звукоподражательный.

Финал вечера – российская премьера Симфонии № 64 Гайдна, имеющей подзаголовок &laquoTempora Mutantur». Главная ее интрига – огромное количество пропущенных тактов, своего рода аллюзия на гамлетовское «распалась связь времен». Четырехчастная симфония обладает необычной мотивной структурой: композитор намеренно «умалчивает» момент разрешения диссонанса, заменяя его паузой и перенося в начало следующего мотива, – так формируется следующее мотивно-тематическое зерно. В этой симфонии Гайдн, возможно, впервые в истории классической музыки начал ставить опыты с временными структурами (продолжение которых можно найти у Мессиана).

Помимо интересно составленной программы (а как же – завершить поставангард симфонией Гайдна!) отличительным знаком вечера была преамбула С. Невского. Многие композиторы, пишущие в жанре звукового театра (Александр Маноцков, Дмитрий Курляндский, Кирилл Чернегин, Олег Пайбердин, Антон Батагов, Павел Карманов, Владимир Мартынов и др.), словесно предваряя свои музыкальные идеи, наделяют их новыми смыслами, интригуя как меломанов, так и профессионалов. Иногда интеллектуальный предыкт перед концертами современной музыки заполняют такие мэтры, как С. Бэлза, А. Варгафтик, М. Казиник, А. Сканави, однако это – взгляд с другой стороны рампы. Именно композиторские преамбулы – актуальная и закономерная тенденция, поэтому нелишне остановиться на этом специально.

Организаторы «Ночи музыки» поставили перед собой смелую задачу – познакомить публику с поставангардным звуковым перформансом. Однако сегодня звуковой перформанс как синтез композиторского и театрального ремесла все еще рассматривается если не в ряду китча, то как action. Музыкально-культурологической парадигмы данного направления пока не существует. Звуковой театр – эксперимент или начало традиции, о которой потом напишут в учебниках? Академическая музыкальная аналитика, кажется, не в состоянии дискутировать по этому вопросу. И композитор, чья музыка звучит в программе, делая преамбулу, берет на себя ответственность за историю данного жанра. Вообще планка ответственности композитора – участника нынешних проектов, балансирующих на грани спектакля с музыкой и музыкального театра, значительна: раньше его роль заключалась в написании прикладной театральной музыки – теперь же он создает нечто уникальное и потому находится в постоянном напряжении. Но что же исполнители?

Как практикующему музыканту мне на «Ночи музыки» не хватило исполнительской смелости. Филиппом Чижевским и его ансамблем была проведена колоссальная работа. Но, по-видимому, «сработала» и установка на проект-однодневку. Можно сколько угодно «чистить интонацию», но произведение надо в себе пережить. Как всегда не хватило актерской пластики у певцов, что заметно бы обогатило впечатление от «Пяти песнопений». Лица – холодные, неживые. Артистам необходимо было пропустить через себя, полюбить эти сложнейшие ритмы Мессиана!.. Что касается прочтения фрагмента из «Аутланд», то были чисто исполненные ноты, но не перформанс. В подобном проекте нужен постановщик и, конечно, желание исполнителей прочувствовать авторскую мысль.

Времена меняются. Сознание аудитории современной музыки тоже может измениться, и первый шаг должны сделать исполнители.