Зять Римского-Корсакова, профессор Ленинградской консерватории, принявший христианство иудей Штейнберг известен больше как автор симфонических произведений, а также как учитель по композиции Дмитрия Шостаковича. Переехав в Петербург в начале XX века, он застал мощную волну возрождения интереса к русской православной традиции в среде профессиональных музыкантов. Появилась целая плеяда композиторов, известных прежде всего своими духовными сочинениями: Гречанинов, Кастальский, Чесноков и другие. Сам Штейнберг в это время был занят сочинением романсов в цыганском стиле, получивших большую популярность. Лишь после того, как были сломаны устои дореволюционного мира, он обратился к духовному жанру. Создавая хоровую фреску «Страстная седмица» на протяжении пяти лет, с 1921 по 1926 год, Штейнберг видел, как разрушались храмы и монастыри, и не мог надеяться, что когда-нибудь услышит свое произведение вживую. «Нет надежды услышать «Страстную седмицу» … новые ценности не созданы, а старые уничтожены», – писал он в дневнике.

Длящаяся около часа композиция состоит из 11 частей и включает в себя песнопения Страстной недели от понедельника до субботы. В ней композитор ориентировался не столько на практику богослужений, сколько на художественный образ. Основная задача «Страстной седмицы» – выразить эмоциональное содержание самой напряженной недели церковного года. Кроме русской православной традиции это сочинение отчасти связано и с западной традицией пассионов: отдельные номера, в которых чередуются партии солистов и хора, звучат как бы от лица героев «Страстей» – Христа, апостолов, Иосифа Аримафейского. По изысканности и тонкости хорового письма партитура Штейнберга близка к произведениями его современников: Танеева, Рахманинова, Гречанинова, а в отдельных моментах даже превосходит их по сложности.

В 1927 году «Страстная седмица» была издана в Париже небольшим тиражом и вскоре стала раритетом, о котором мало кто знал. В 1957-м ноты попали к американскому хоровому дирижеру русского происхождения Игорю Букетову, после кончины музыканта его дочь Барбара Мук сумела организовать исполнение и запись неизвестного шедевра при участии хора «Кларион». «Страстную седмицу» уже услышали в Нью-Йорке и Портленде, в октябре она прозвучала и в Европе. Ее представление в России художественный руководитель и дирижер «Клариона» Стивен Фокс назвал «возвращением домой».

Русская духовная музыка всегда немного специфично звучит у зарубежных коллективов, и дело даже не в неизбежном легком акценте при интонировании русских слогов, а в самом отношении к звуку и балансе партитуры. Конечно, «Клариону» (26 певцов) явно не хватало могучих российских басов, зато в тщательной и бережной интонировке появлялась особая чистота и легкость, краски теряли плотность, оставаясь при этом достаточно яркими. Особенно хорошо это было заметно на исполненных в первом отделении фрагментах из «Литургии Иоанна Златоуста», зазвучавших неожиданно легко и прозрачно: в самом начале – полностью Великая ектения, затем – песнопения евхаристического канона, включая самую известную часть рахманиновской «Литургии…» «Тебе поем».  

По сравнению с Рахманиновым был особенно слышен иной тип композиции Штейнберга, ученика Римского-Корсакова и Лядова. В «Страстной седмице» нет явных цитат из знаменных распевов, зато присутствует желание украсить хоровую ткань интересными сонорными эффектами. Так, в заключительной стихире «Воскресни, Боже» композитор употребляет диссонирующие созвучия в виде звуковых «пятен», подобные ударам церковного колокола.

Внимательная тишина и последующие аплодисменты на премьере свидетельствовали, что спустя 90 лет неизвестный у нас опус нашел своего благодарного слушателя, а значит, усилия Штейнберга по созданию образа столь дорогой для него Руси были не напрасны.

На фото Clarion Choir

Фото Isabelle Provost