Режиссер Александров привлек в команду сильных игроков на поле музыкального театра – сценографа и художника по костюмам Вячеслава Окунева, художника по свету Ирину Вторникову и балетмейстера Надежду Калинину. Весьма эффектный ориентальный видеоарт для спектакля создали Даниил Бакалин и Михаил Ушинин. Увлеченные романтической идеей воссоздать на сцене красивую легенду-фантазию, постановщики предложили спектакль в духе прелестной, вычурной и красочно разрисованной по черному фону лакированной шкатулки.

К счастью, никакой заумной концепции у этой шкатулки нет, зато есть довольное сильное и даже захватывающее вокальное наполнение – жаль, что оркестрово-хоровое (дирижер Максим Вальков, хормейстер Мария Гергель) в Москве впечатлило меньше (в родных стенах его играют с декабря прошлого года). Возможно, причина этого – в непривычной акустике «гостевого помещения»: спектакль давали в «Геликон-опере», и на ее специфичной сцене в пространстве крутого амфитеатра, растянувшегося по широкому фронту оркестровой ямы, петербургская ювелирная продукция явно потерялась. Но понять, насколько хороша и качественна сама сценография (пусть и практически одинаковая на все акты), насколько живописно богаты костюмы (что для современного театра – большая редкость), насколько органичны мизансцены и пластические решения, зрителю, где бы он ни располагался, не составило ни малейших усилий.

Запутанная, но в сущности банальная драма классического любовного треугольника, вершины которого – Зурга, Лейла и Надир, оживает в спектакле-шкатулке по-оперному ярко и театрально-зрелищно. В «Искателях жемчуга» важна даже не драматическая интрига, но то, насколько глубоко чувства и неизбежные страдания персонажей проступают в образах и собственно музыке, а французская «музыкальная шкатулка» Бизе восхитительна сама по себе – особенно с ее ориентализмом, который служит упоительно-красивым фоном действия. Именно этот волшебный фон и дарит постановка, где нет ничего бытового, а есть только точно настраивающие на восприятие романтические символы.

Центр всей композиции спектакля – экзотическое дерево причудливой формы (будто скрюченное). В сцене разоблачения Лейлы и Надира в это дерево бьет молния, и практически пологая часть его ствола рушится на сцену. В глубине перспективы – туманная черная даль океанского простора, а сразу за деревом – завуалированная освещением вспомогательная многофункциональная конструкция, впервые используемая в качестве возвышения утеса, на котором жрице Лейле своим прекрасным пением как раз и надлежит защищать от злых духов ловцов жемчуга во время их опасной работы. На заднем плане – поднятый к колосникам широкоформатный экран. Он не только создает иллюзию перспективы неба и моря, но служит дополнительным источником визуального восприятия за счет видеопроекций. Словно окаймляя постановку-шкатулку, элементы проекционного ряда присутствуют и на боковых лацканах сцены. Зрительской усталости от одной и той же сценографической картинки на протяжении спектакля, в котором второй и третий акты идут с сидячим антрактом, вовсе не испытываешь. То, что ты видишь и слышишь в пении и игре как главной тройки героев, так и четвертого персонажа этой истории Нурабада (жреца, опекающего Лейлу), увлекает неимоверно.

В традициях отечественного музыкального театра нынешняя постановка также обращается к альтернативной редакции с финальным терцетом «в мейрберовском духе», но этот номер для Зурги, Лейлы и Надира был написан не Бизе, а французом Бенжаменом Годаром и включен в партитуру уже после смерти композитора. В оригинале финал был открытым: после спасения Лейлы и Надира, Зурга в небольшой сцене прощался со своей любовью и с закрытием занавеса оставался ждать своей участи. При альтернативном финале Нурабад подслушивает разговор главных героев, сообщает общине о поджоге деревни Зургой, и тот по приговору негодующих ловцов еще до закрытия занавеса заканчивает свою жизнь в море огня, а дистанционный терцет со спасенными Лейлой и Надиром – всего лишь дань оперной условности.

Но в этой постановке в пламени огня, навеки соединившего Лейлу с Надиром и Зургой, «заклятыми друзьями» и непримиримыми врагами, погибает вся троица, так что драматизм ситуации усилен еще больше. И прекрасный квартет солистов – Денис Закиров (Надир), Олеся Гордеева (Лейла), Кирилл Жаровин (Зурга) и Антон Морозов (Нурабад) – к пожару всепоглощающих оперных страстей ведет нас уверенно и неотвратимо.