Оперы современников в афише «Новой оперы» всегда занимали скромное место. Однако новому директору театра Дмитрию Сибирцеву, очевидно, потребовался прорыв на этом направлении: афиша должна радикально измениться по сравнению с тем, что здесь было обычно-привычно при непосредственных преемниках Е. Колобова. Кстати подоспели идея Юрия Любимова, фигуры знаковой в театральном мире, и финансирование Департамента культуры г. Москвы – так «Новая опера» впервые в своей истории стала заказчиком нового оперного произведения.

Имя Любимова – легендарное, манкое для театров и для публики. Но в этой притягательности таится и большая опасность: понятно, что мэтр считаться не будет ни с кем и ни с чем, сделает так, как ему хочется, невзирая на жанровые особенности, традиции, – это стало очевидно в прошлом году по выходу премьеры «Князя Игоря» в Большом, где Любимов волюнтаристски вмешался в партитуру, изрядно оскопив оперу русского классика. Автором оперы – что классической бородинской, что совсем новой – может быть только он и никто другой. Композитор, которому выпадет честь написать музыку к воплощенной в либретто самим же Любимовым идее, будет лишь подмастерьем в театре смыслов и образов Юрия Петровича: только так и никак иначе. Будет ли это опера в итоге – большой вопрос, учитывая широко известные обструкционистские взгляды выдающегося режиссера на существо оперного жанра.

Премьера в «Новой опере» блестяще подтвердила все эти ожидания. Театр получил превосходно скроенную пьесу из калейдоскопа разрозненных, постмодернистски-эклектически сцепленных фрагментов о нелицеприятной жизни театрального закулисья, о муках творчества, об антитезе «художник – власть», словом, обо всем том, что волнует Ю. Любимова уже не одно десятилетие. Пьеса Мольера «Школа жён» – лишь отправной импульс: от нее остался только заголовок, гораздо больше в ней из «Версальского экспромта» того же автора с изрядным вкраплением Козьмы Пруткова, Булгакова и пр. Фабула по-любимовски автобиографична. Артисты труппы Мольера вставляют палки в колеса постановщику, который хочет с ними репетировать, а они не хотят – под всякими благовидными и абсурдными предлогами. Мольер ненавидит короля, не хочет перед ним раболепствовать и пресмыкаться и все же с нетерпением ждет именно его появления, готовит труппу к высочайшему визиту, для него именно король – главный цензор и главный зритель его творчества. Не правда ли, это очень про Любимова? Но в этот раз Юрий Петрович сам выступил в роли короля, так и не пожаловавшего в театр: ставить спектакль доверил своему ассистенту Игорю Ушакову и так и не пришел ни на одну репетицию и ни на один премьерный показ. Говорят, по нездоровью. Наверное, это действительно так, но получилось очень символично.

Пьеса интересна, в меру саркастична, чуть-чуть сатирична (по ходу действа презентуется проект «О введении единомыслия в России»), в ней мало веселья, хотя она и позиционируется как комическая. Одно но – она совершенно не годится в качестве либретто для оперы. Это пьеса для любимовской «Таганки», для «Ленкома», «Сатирикона» или «Современника», но оперному театру тут решительно делать нечего.

Владимир Мартынов, декларировавший конец времени композиторов и поставивший жирный крест на оперном жанре в своих философских эссе, тем не менее упорно продолжает писать оперы – по крайней мере он так называет свои опусы. «Школа жён» – скучный микст из всевозможных оперных стилей прошлого и даже настоящего (барокко, классицизм, И. Стравинский, Ф. Гласс), живого дыхания в котором нет ни на йоту – сплошной мастеровитый «стеб». Симптоматично, что в этом винегрете не находится места для стилизации под романтическую оперу золотого века жанра – она под постмодернистские эксперименты ложится хуже всего. Поэтому говорить о новом сочинении как о музыкальном явлении не приходится. Как о явлении культуры, как о театральном событии – да, но не более того.

«Новая опера» выходит из этой непростой ситуации на высоте профессионализма. Постановка Ушакова отвечает замыслу автора «пьесы с музыкой» Любимова с дозированным количеством гэгов, то есть вкус и мера соблюдены. Декорации Бориса Мессерера красивы и в то же время классицистски просты, костюмы Рустама Хамдамова вычурны – под стать всей этой неживой в музыкальном плане идее. Играют не по-оперному ярко, поют – еще лучше (штатные солисты Виктория Шевцова – Княгиня, Вениамин Егоров – Князь, Максим Остроухов – Журден и, конечно же, в первую очередь Дмитрий Орлов – Мольер, а также два приглашенных на партии греческих философов контратенора Владимир Магомадов и Олег Безинских). Как всегда на высоте главные жемчужины «Новой оперы» – хор и оркестр, с которыми маэстро Дмитрию Юровскому удается придать ослепительный блеск всей этой музыкальной вторичности.