Речь о постановке известного британского режиссера Грэма Вика, созданной в 2007 году для веронского Teatro Filarmonico в копродукции с Teatro Lirico Giuseppe Verdi в Триесте. Она знаменательна тем, что смогла вызвать арендный интерес со стороны ряда крупных театров. В их числе – главные оперные сцены Палермо (2008), Флоренции (2012), Севильи (2016) и Лиссабона (2017). Но истинный бальзам для меломанов – то, что опера была поставлена специально на итальянскую «королеву бельканто» Мариэллу Девиа.

Имея о веронской продукции лишь видеовпечатления и собираясь в Италию на ее возобновление, я, прежде всего, рассчитывал на яркие вокальные открытия – афиша спектакля обещала приток новых творческих сил. Так и вышло, но в живом восприятии и постановка Вика на удивление тактично и деликатно (если помнить о том, на какие крайности и даже провокации способен этот режиссер) вписалась в стилистику бельканто. Возможно, на «Анне Болейн» радикал от режиссуры решил, в позитивном смысле, немного «передохнуть».

Вик если и не пошел от музыки, то, во всяком случае, создал для нее минимум условности, органичной и самодостаточной настолько, чтобы «с водой не выплеснуть ребенка». В опере бельканто визуальный драматизм ситуации – лишь необходимость театральной формы, а музыка и возможности человеческого голоса заключают в себе и необходимость, и достаточность. Именно через них весь драматизм романтически наивных либретто и должен был постигаться зрителем оперного спектакля, которому эстетика бельканто отводила, в первую очередь, роль слушателя. Таковы правила игры, и режиссер, как ни странно, сыграл по правилам.

Минималистская абстракция сценографии Пола Брауна с признаками психологически емкого символизма и его же потрясающе зрелищные костюмы, на историческую достоверность не претендующие, в единении с довольно креативной «партитурой света» Джузеппе Ди Иорио фактически создают лишь весьма эффектную semi-stage оболочку, в которой всецело завораживает живая правдивость мизансцен (режиссер возобновления – Микеле Ольчезе).

Через мелодраму либреттиста Феличе Романи средневековая драма взаимоотношений английского короля Генриха VIII и его супруги Анны Болейн, отправленной на плаху по подозрению в адюльтере, проступает как вселенская трагедия. В ней Анна, образ которой у Романи неправдоподобно идеализирован, вовсе не невинная жертва, а женщина со слабостями и амбициями. И главной героине симпатизируешь еще больше, понимая, что участь ее – роковая плата за политический триумф. Анна несет свой крест, и символ креста ее жизни и судьбы – перекрестие вытянутых сценических подиумов, которое, меняя по ходу спектакля свою конфигурацию, каждый раз создает новый базис для новых сюжетных локализаций. На фундаментальный остов нанизываются все остальные элементы-символы, и в какой-то момент на сцене возникает даже гигантский «дамоклов меч», прямолинейно грозно нависающий в финале трагедии.

Хор (хормейстер – Вито Ломбарди) как коллективный участник и резонер из сферы мизансцен выведен, но его концертно-костюмная статика все равно важна.

Почти шекспировская трагедия с глубоко интимным содержанием, два акта которой с минимумом «узаконенных» купюр на сей раз занимают более трех часов, под плавными пассами дирижера из Валенсии Хорди Бернасера разыгрывается по-гурмански вкусно. И «квартет» итальянцев, причастных к интриге сюжета, исполнительнице главной партии Ирине Лунгу составляет достойный во всех отношениях вокальный ансамбль.

В партии Генриха VIII кантиленно-вальяжный, интеллектуально-харизматичный бас Мирко Палацци подкупает царственностью интонации. Весьма коварную в тесситурном плане партию Лорда Ричарда Перси (давнего, но некстати напомнившего о себе увлечения Анны) «стенобитный» тенор lirico spinto Антонино Сирагуза явно утяжеляет, но в целом проводит стилистически ровно. В партии-травести Сметона (нового юного воздыхателя Анны) ощущение уверенной добротности оставляет меццо-сопрано Мануэла Кустер. 

Джейн Сеймур (соперница Анны) – вполне мастеровитая меццо-сопрано Аннализа Строппа. Ее большой роскошный дуэт с Анной во втором акте – «вокальный Рубикон», пожалуй, даже более решительный и сильный, чем грандиозный финал первого акта, в котором Анна заключается под стражу и который И. Лунгу проводит на мощном залпе вокально-актерского драматизма. Однако квинтэссенция главной партии – психологически бездонный развернутый финал со сценой, арией и экспрессивной кабалеттой. В лице И. Лунгу, карьера которой сегодня методично и вдумчиво расширяет горизонты бельканто, интерпретация финала в веронской «Анне Болейн» – подлинное откровение…

На снимке: Анна Болейн – И. Лунгу

Foto ENNEVI