Одноактная «Маддалена» (1911, вторая редакция 1913) – юношеский опус Прокофьева на его же либретто по одноименной пьесе М. Ливен-Орловой (в основе ее сюжета – «Флорентийская трагедия» О. Уайльда). Попытки поставить оперу были безуспешны, и она оставалась в клавире (оркестрована была только первая из четырех картин) вплоть до 1970-х годов, когда по обнаруженной в Великобритании рукописи дирижер и композитор Э. Даунс завершил инструментовку. В 1979 году «Маддалена» впервые прозвучала в эфире BBC, в 1981-м была поставлена в Граце, в 1986-м первую запись оперы в России сделал Г. Рождественский, а в год 100-летия со дня рождения Прокофьева к ней обратилась «Новая опера»: в 1991 году Е. Колобов с успехом представил в Перудже и Москве концертную версию сочинения.

«Игроков» по пьесе Н. Гоголя, над которыми Шостакович работал с декабря 1941-го по ноябрь 1942 года, уместнее назвать не незаконченной, а лишь только начатой оперой: она обрывается, едва между персонажами успевает состояться обмен опытом по технологии карточного шулерства. Композитор решил не изменять ни слова в тексте пьесы, но когда понял, что опера станет необъятной, бросил работу и более к ней не возвращался. В 1978 году первооткрывателем этой музыки в России снова стал маэстро Рождественский (концертное исполнение в Ленинграде). В 1990-м в Москве первую постановку оперы на сцене Камерного музыкального театра осуществил его основатель Б. Покровский. И если в последние годы «Игроки» пусть нечасто, но звучали хотя бы в концертных залах, то «Маддалену» мы успели уже изрядно подзабыть.

Музыкальный руководитель и дирижер всего проекта – Ян Латам-Кёниг, режиссер – Алексей Вэйро, художник по свету – Сергей Скорнецкий, театральную визуализацию каждой части создают разные люди: в «Маддалене» – единый художник Этель Иошпа, в «Игроках» – сценограф Дарья Синцова и художник по костюмам Светлана Грищенкова. В итоге рождаются абсолютно разные по стилистике спектакли (с едва уловимыми штрихами формальной схожести сценографических базисов). Но так ведь и должно быть! Другое дело, что 50 минут «Маддалены» даются зрителю с большим трудом, настолько эстетика постановки бессодержательно холодна, конструктивистски жестка и агрессивно прямолинейна. И совсем другое дело – 45 минут «Игроков»: они пролетают как один миг увлекательнейшего путешествия в мир придуманной реальности, атмосфера второй части диптиха деликатно изящна и вдумчиво выдержана в духе масок комедии дель арте, перенесенной на русскую почву.

Сюжет XV века о роковой венецианской красавице Маддалене, приведшей своего мужа Дженаро и любовника Стеньо к взаимному убийству, банален, поэтому залог постановочного успеха – психологическая многоплановость в прорисовке характеров. При ее отсутствии мы получаем мертворожденный спектакль в оболочке спонтанной студийности – замкнутую на себе конструкцию из «подручных» геометрически острых кубиков-средств, чуть сдобренную античными «артефактами» и населенную персонажами, словно выползшими из сумерек театрального постмодернизма. При этом выразительно-тонкой эстетики модерна, к которой взывает сама музыка, нет и в помине – и это досадно!

Положенная на музыку завязка «Игроков» – уже не совокупность портретов героев, а коллективный портрет шести персонажей. На одном полюсе – Ихарев со слугой Гаврюшкой, на другом – компания Кругеля, Швохнева и Утешительного с трактирным Алексеем. Притяжение незнакомых еще друг другу, но родственных полюсов рождает в спектакле иллюзию азарта и вечной вселенской игры – без начала и конца. И богиня игры Аделаида Ивановна, именем которой названа заповедная колода крапленых карт Ихарева, – седьмой персонаж (не только мимический, но и разговорный тоже). Дело до этой важной персоны-фантома по тексту пьесы так и не доходит, но благодаря ей возникает женский персонаж и тема любви. Аделаида Ивановна обожаема и желанна, в ней источник удачи и власти над миром. У Ихарева все это как будто уже есть, и пока в финале богиня охраняет его безмятежный сон, тройка друзей-шулеров робко, но с упоением начинает играть в мяч, он – аллегория земного шара: власть над миром – вещь заразительная. Пока это власть над миром обывателей XIX века, и городской трактир – его неотъемлемый символ, но ближе к финалу спектакля уже читаются и приметы космополитизма XX века.

Ян Латам-Кёниг со знанием дела трактует обе оперы, но для маленькой «Маддалены» с ее плотной фактурой требуются большие драматические голоса, и с этим – проблема: Маддалена – Валерия Пфистер, Дженаро – Дмитрий Пьянов, Стеньо – Анджей Белецкий. Форсируя, певцы несут лишь децибелы, а не музыку. Но главная их катастрофа – дикция: понять русский текст невозможно! Зато на поле мелодекламации «Игроков» – по-своему сложной, но всё же более спокойной – великолепен весь ансамбль, и вербальные смыслы он несет изумительно! Отмечу лишь Михаила Губского (Ихарев) и Наталью Кириллову (Аделаида Ивановна), ведь божественная Аделаида Ивановна Маддалену, несомненно, переигрывает!

На фото Ихарев – М. Губский, Аделаида – Н. Кириллова, фото Даниил Кочетков