Этим спектаклем Ростовский музыкальный театр почтил память выдающегося русского композитора, столетие со дня смерти которого исполняется в этом году. Но идею постановки музыкальный руководитель театра Андрей Аниханов вынашивал задолго до мемориальной даты: еще будучи главным дирижером Михайловского театра в Петербурге, он подбирался к грандиозной танеевской фреске на античный сюжет, и в союзниках у него был выдающийся режиссер Александр Сокуров. Тому проекту не суждено было сбыться, но Аниханов не отступил и уже в Ростове задумал сначала концертное исполнение, а затем спектакль, в котором выступил не только дирижером-постановщиком, но и режиссером (Уместны аналогии с Гербертом фон Караяном и Юрием Темиркановым – большими дирижерами, режиссировавшими (и весьма удачно) оперные постановки: в век режиссерского экстремизма такой ход, пожалуй, самый верный и оправданный.)

«Орестея» С.И. Танеева – опера с непростой судьбой: несмотря на определенный успех мировой премьеры в Мариинском театре в 1895 году, она весьма скоро получила клеймо «ученой музыки», несценичной, ораториальной, для музыкального театра малопригодной. Вторая попытка Мариинки в 1915-м и московская премьера в Оперном театре Зимина в революционном 1917-м репутацию не изменили. В советское время «Орестея» ставилась лишь однажды (Минск, 1963): правда, постановка была выдающейся не только в истории Белорусского театра оперы и балета, но и в масштабах всего советского музыкально-театрального искусства, а запись, осуществленная тогда же дирижером Т. Коломийцевой, долгие годы оставалась единственной в мире аудиофиксацией произведения. В новом тысячелетии «Орестею» ставили в Саратове (2011), и она шагнула через океан (Нью-Йорк, 2013). Не сомневаясь в достоинствах опуса, все же стоит признать, что определенные проблемы при постановке могут возникнуть, Учитывая же его неизвестность широкой публике, попытку Ростовского музтеатра следует считать и вовсе героической – труда вложено много, а что ломиться на «Орестею» в любой месяц сезона, как на «Онегина» или «Травиату», не будут – очевидно. Тем не менее на эксперимент решились – и, безусловно, выиграли.

Аниханов сделал деликатные купюры, убрал некоторые длинноты, и трехактный мастодонт приобрел компактную двухчастную форму, не потеряв при этом своих музыкальных красот, но получив динамизм и драматическую цельность, что для современной публики, тем более впервые знакомящейся с произведением, весьма важно. Переносить действие в другую эпоху маэстро не стал – кровавая трагедия царственного семейства Атридов разыгрывается в античном антураже (что для Ростова – не пустой звук, учитывая представительную греческую диаспору и близость древнего Танаиса – самого восточного форпоста эллинской цивилизации, теперь ростовского пригорода). Но и диалог с современностью не был забыт: традиционный для античной трагедии хор-комментатор, выполняющий ту же функцию и у Танеева и несколько отстраненный от самого действия, выступает в современных повседневных костюмах (художник Екатерина Якубец), а через весь спектакль перекинута «киношная арка» – в самом начале, еще до первых звуков оркестра, также и в финале зрители видят кадры кинохроники, напоминающей о жутких катастрофах, пережитых человечеством в XX веке. Сценография (художник-постановщик Ирина Агуф) основана на легко узнаваемых античных маркерах – амфитеатром расположенный хор, периодически скрывающий лица за древнегреческими масками, совершенные фигуры олимпийских богов и героев на живописных задниках, дворец Атридов (в нем легко узнаются легендарные камни Микен), золоченая колесница – словно с барельефов Пергама или Эфеса, весы Фемиды, на которых оценивают виновность матереубийцы Ореста. Роскошные, в античном стиле костюмы главных героев довершают погружение зрителя в далекий мир эпической Эллады.

Музыкально постановка – продукт более чем зрелый. Аниханов не боится статуарности и ораториальности оперы, в известной степени он ее подчеркивает, справедливо настаивая на жанровых особенностях этого произведения, являющихся его преимуществом. Фундамент интерпретации – великолепное звучание оркестра театра и хора (хормейстер Елена Клиничева): возвышенное, патетическое, рельефно-драматическое. Не подвели и солисты: с роскошным тембром мощный бас Борис Гусев (Агамемнон), властное меццо с отточенной фразировкой и ясной дикцией Юлия Изотова (Клитемнестра), яркие сопрано Анастасия Кулябина (Электра), Елена Кузнецова (Кассандра) и Екатерина Макарова (Афина), брутальный (и по звуку, и по образу) баритон Тимур Хаму-Нимат (Эгист). Тенору Виталию Козину (Орест) несколько недоставало драматической мощи в партии центрального героя, но он в известной степени компенсировал это осмысленностью фразировки, верно расставляемыми акцентами, в целом выразительностью пения.