- Алексей Николаевич, приступив к исполнению обязанностей ректора, вы сказали, что первым делом решите вопрос аккредитации и выдадите дипломы выпускникам, которые не смогли их получить вовремя по вине вуза. Эта проблема исчерпана на сегодняшний момент?

- Год назад я говорил не только об имеющихся в области документации проблемах, но также и о том, что пока они не будут решены, то речи об официальной процедуре выборов ректора быть не может. Выборы назначены на 27 декабря, следовательно, проблемы решены. На ближайшие шесть лет вуз получил аккредитацию по всем образовательным программам, и совсем скоро мы, наконец, выдадим долгожданные дипломы нашим бакалаврам, которые обучались по уникальной специальности «Древнерусское певческое искусство». Этих выпускников мы не могли направить в другой вуз для итоговой государственной аттестации, поскольку подобная специализация есть только у нас. Так что с этим долгом мы рассчитаемся и сможем двигаться дальше, уже не оглядываясь на досадные упущения.

- Сейчас много говорится о возрастающих процессах глобализации, в том числе и в образовании. Унификация под общие стандарты – одна из серьезных проблем в сфере искусства. Вы руководите старейшим в России музыкальным вузом. Что в нем должно быть такого, чтобы можно было сказать – да, это Петербургская консерватория?

- Для меня крайне важно, сохраняя наши исторические традиции, шагать в ногу со временем. Тенденция причесать всех под одну гребенку, действительно, существует, но я бы отнес это скорее к правовым и бюрократическим сторонам нашей деятельности, а не к исполнительским школам. Окружающему сообществу сложно доказать, что мы уникальны сами по себе и что музыкальное искусство требует особого подхода. Сейчас широко распространено мнение, что право на жизнь имеют лишь те организации, которые могут сами себя окупать. Но я уверен, что к учреждениям культуры, будь то театрально-концертные или образовательные, этот подход должен применяться с крайней осторожностью. Далеко не все, что необходимо для поддержания должного культурного уровня России, может существовать по принципу самоокупаемости. Если от государства не будет поддержки в сфере искусства и образования, общий культурный уровень общества неизбежно снизится. Если нам ставят жесткие коммерческие условия выживания, то неизбежно возникает такое явление, как популизм. Есть поговорка: кто платит, тот и заказывает музыку. Опускаясь до уровня потребителя, мы теряем качество, и ничего хорошего из этого не выйдет. Академическая культура ценна тем, что ставит перед собой задачи подтянуть общество выше существующего уровня.

- Мне кажется, образование было бы правильнее назвать инвестицией в будущее, нежели услугой.

- К сожалению, об этом поздно спорить – мы живем в такой юридической реальности, где существует понятие «образовательная услуга». Государство заказывает определенные образовательные услуги и выдает субсидии на их реализацию. Если кто-то хочет получить что-либо сверх установленного, то должен доплатить сам. Отсюда берется платное обучение. У нашей профессуры эти термины вызывают живое и понятное возмущение. Являясь руководителем организации, я ничего не могу поделать, когда юридические и правовые отношения в нашем обществе выстроены именно так. Но если мы хотим не просто жить дальше, а процветать, то надо абстрагироваться от терминологии и заниматься тем, чем мы по сути всегда и занимались.

 - Как, по-вашему, можно соблюсти баланс между бюрократической машиной и живым творческим процессом?

- Важно разграничить линии деятельности. Для себя я четко разделяю – когда я педагог, когда артист, а когда администратор. Администратор не имеет права на эмоции, он обязан знать действующее законодательство и уметь ориентироваться в современном правовом поле. Когда же выходишь на сцену, то забываешь обо всем этом и начинаешь творить. Сегодня мне приходится уметь делать все понемногу. Я не могу руководить консерваторией, если не знаю, как играть на инструменте (в моем случае это виолончель), но также я не имею права руководить, отмахнувшись от существующих юридических норм. Поэтому приходится успевать делать и то, и другое, находить баланс и направлять учреждение в нужное русло.

- Многих тревожит судьба ремонтируемого исторического знания на Театральной площади. Ходят слухи, что консерватория может туда уже не вернуться.

- Эти слухи совершенно необоснованны, и я не могу понять, откуда они взялись. Реконструкция исторического здания ведется строго по согласованию с консерваторией. Проект составлен с учетом потребностей именно консерватории. Со стороны учебный процесс в консерватории выглядит романтично – просторный класс, в котором стоит рояль, и на нем играют студенты. Однако не все понимают, что рояль весит полторы тонны, почти как автомобиль, и что под ним должна быть соответствующая конструкция, которая будет этот вес нести. Также все перекрытия, полы и стены должны иметь необходимую звукоизоляцию. Я коснулся лишь поверхности того, что делается сейчас в историческом здании. В проект вложены изрядные суммы, ремонт, в соответствии с нашими нуждами, стоит очень дорого, и передача здания на данном этапе любому другому учреждению, кроме консерватории, явилась бы вопиющим фактом неэффективного и нецелевого расходования федеральных бюджетных средств. Сегодня даже чиновники высокого уровня незамедлительно подвергаются наказанию в случае допущенных нарушений. Кто возьмет на себя ответственность передавать кому-то другому объект недвижимости, в который вложены миллиарды рублей, и потом перестраивать его заново? Поэтому подобные слухи не соответствуют действительности.

Согласно документам и имеющемуся у нас предварительному плану-графику, к концу 2018 года здание должно быть сдано в эксплуатацию. Конечно, не самая простая экономическая ситуация в стране может внести коррективы в план, но пока у нас стоит именно этот срок. Еще раньше у консерватории должны появиться дополнительные помещения на улице Глинки. Это продолжение здания, в котором мы сейчас находимся, дополнительные 6000 кв. м. По контрактам ремонтные работы должны завершиться в апреле 2017 года, и я надеюсь, что со следующего сентября мы уже сможем там освоиться и начать проводить учебные занятия. Конечно, с нетерпением ждем сдачи этой очереди. Ведь если в своем старом здании консерватория занимала 29000 кв. м, то сегодня образовательный процесс организован в помещениях площадью всего лишь 8600 кв. м. Мы находимся сейчас в стесненных обстоятельствах, и один из самых часто задаваемых вопросов на каждой кафедре – нельзя ли нам добавить еще помещение. Кафедра древнерусского певческого искусства просит лабораторию, дирижеры – репетиционный зал: на данный момент репетиции проходят в классе с низким потолком, что для хора и оркестра плохо.

- Акустически?

- Будучи администратором, я смотрю на это с другой точки зрения. Кубатура помещения маленькая, а людей сидит много – ведь им же чем-то надо дышать! Так что сдача второй очереди в прямом и в переносном смысле позволит нам дышать свободнее.

- Мы сейчас больше говорим о действиях руководства. А как можно поднять активность студентов? Я помню, как однажды в Петербургской консерватории давал мастер-класс замечательный виолончелист Александр Ивашкин. Он рассказывал о разных международных конкурсах, коммуникативных возможностях. Но они совершенно не понимали, о чем он с ними беседует, и были полностью погружены в собственный контекст. Мне кажется, если музыкант не имеет соответствующего кругозора, говорить о нем как о носителе высокой культуры сложно. Неужели невозможно заставить студентов самостоятельно ставить перед собой серьезные задачи?

- Все возможно! На белом свете мало невозможных вещей, стоит только захотеть. Я считаю, и уже говорил об этом, что музыкант должен быть развит разносторонне, успевать как можно больше в самых различных сферах. К молодым надо предъявлять еще более жесткие требования. У них сил больше, память цепче, и вообще новое поколение должно быть лучше нас. В этом, на мой взгляд, заключается главный принцип эволюции. Правительство тоже обращает на эту проблему внимание, потому что действующий закон об образовании предъявляет к учреждениям довольно серьезные требования. У нас, например, есть информационная образовательная сеть, наподобие «Фейсбука», но заточенная под регламентированные цели нашего учреждения. В этой сети должны фиксироваться индивидуальные достижения и студента, и преподавателя. Получается что-то вроде электронного портфолио. Часть информации по желанию клиента сети может быть открыта для внешнего просмотра. Согласитесь, ответственность за самого себя повышается, когда понимаешь, что люди могут зайти на сайт консерватории и посмотреть твою анкету. Правда, пока студентов нужно заставлять заполнять электронное портфолио, и я удивляюсь, почему молодые не хотят пользоваться этим ресурсом. Единственное объяснение, которое приходит на ум, это то, что упомянутый «Фейсбук» насколько поглотил все резервы, что времени на информационно-образовательную сеть консерватории просто не остается. Но мы все равно будем стараться это дело продвигать. В функционировании консерваторской информационной сети я вижу и практический смысл. Например, организовывается концерт, и надо для него набрать музыкантов. Мы смотрим по сети и видим – вот человек недавно победил на конкурсе, о чем написано в портфолио. Это значит, что у него уже есть готовый репертуар и можно предложить ему выступить.

В слове «консерватория» заложено понятие «сохранять», но надо не только сохранять, а и развиваться. У нас традиционно было решено, что исполнители – это практики, однако подход к высшему образованию в России подразумевает и научную деятельность. Людям, которые привыкли заниматься практикой, сложно объяснить, для чего нужна еще и наука, но она необходима. Можно, например, заниматься историей исполнительства: разве плохо, если специалист знает все о своем инструменте, о его развитии, о выдающихся музыкантах, посвятивших ему жизнь, о репертуаре? В подобном развитии науки, сочетающейся с практикой, большая перспектива.

- Недавно вы выступали в Малом зале Санкт-Петербургской филармонии на концерте, посвященном юбилею Софии Губайдулиной. Какие у вас дальнейшие творческие планы как у виолончелиста?

- Как виолончелист я планирую выступить в этом же зале 2 апреля. Вместе с пианисткой Александрой Жилиной мы исполним пьесы Шумана, виолончельные сонаты Брамса и Дебюсси, а также переложение скрипичной сонаты Франка. Осенью следующего года запланирован концерт в Московской консерватории, где я сыграю в ансамбле с органом. В связи с тем, что мой рабочий график руководителя крайне плотен, я испытываю все больше удовлетворения от каждого выхода на сцену.