Прежде чем в 2014 году войти в труппу Большого, И. Головатенко на протяжении семи сезонов был солистом «Новой оперы», и приглашение выступить с сольным концертом именно здесь закономерно, тем более что поступило от директора театра Дмитрия Сибирцева – он же выступил и в роли концертмейстера. В первом отделении прозвучали романсы на слова А.К. Толстого, во втором – два цикла: «Шесть французских песен» (op. 65) и «Шесть романсов на слова Д.М. Ратгауза» (op. 73).

В творческом единении двух художников миниатюры Чайковского заиграли непривычно яркими, «аффектированными» красками, словно представ камерными «мини-операми». Однако при неожиданно «сильном» интерпретационном подходе доверительная интимность и психологическая глубина музыки не исчезли: каждый романс воспринимался с неподдельным интересом, заставлял обращаться к тайникам поэтически-чувственных переживаний.

Подборку из десяти романсов на слова Толстого «салонной», естественно, не назвать (ни по текстам, ни тем более по музыке), но довольно часто в их исполнениях все же улавливаются «остаточные следы» салонности. Подчеркнуто академическая манера пения И. Головатенко исключила малейшие намеки на нее – даже в таком «шлягере», как «Средь шумного бала». Романс предстал восхитительным образцом торжества неуловимой и светлой романтической мечты. Чуть более драматичные (иногда меланхолические) эмоциональные повороты можно было ощутить в «Не верь, мой друг», «Слеза дрожит», «О, если б ты могла» и «Усни, печальный друг». А наиболее выраженными «реперами» музыкального рельефа предстали столь не похожие друг на друга вокальные пьесы, как «Серенада Дон Жуана», «То было раннею весной», «Благословляю вас, леса» и «На нивы желтые». Прозвучавший последним романс «Горними тихо летела душа небесами» поставил весьма запоминающуюся светло-элегическую точку.

Услышать сегодня в концертах целиком op. 65 (и даже отдельные номера) – в известной степени редкость. Его последовательные части – «Серенада» (сл. Э. Тюркети), «Разочарование», еще одна «Серенада» и «Пускай зима» (сл. П. Коллена), «Слезы» (сл. А. Бланкшот), «Чаровница» (П. Коллен). Приведены русские эквиваленты названий, но, несмотря на то, что существует и русская академическая версия всего цикла, в концерте он был исполнен на языке оригинала – французском. Этот язык – уже сама по себе музыка, так что окунуться в эмпиреи де-юре французского, но де-факто русского романтизма мы смогли в его первозданном лингвистическом варианте.

Чайковский, связь которого с французской музыкой всегда была очень существенна, создал исключительно французский опус, в очередной раз проявив себя потрясающим мастером стилизаций. Он писался для французской певицы Д. Арто, и в выборе текстов отразились былые чувства композитора, его несостоявшиеся надежды, философские мысли о быстротечности жизни (все, что было связано с именем Дезире Арто – музы Чайковского, которую он не преставал боготворить с момента первой встречи): однако финал цикла («Чаровница») имеет отсвет оптимизма. Всю гамму мук, метаний и противоречий И. Головатенко передал драматически заостренно, выпукло, но вместе с тем поразительно тонко, романтично, с истинно французским шармом.

После «французской лирической оперы» (ор. 65 датирован 1888 годом) русские «мини-оперы» Ратгауза из последнего вокального цикла Чайковского (1893), посвященного Н. Фигнеру (первому исполнителю партии Германа), предстали стенограммами разноплановых душевных состояний музыканта. «Мы сидели с тобой» – светлая печаль. «Ночь» – трагедия одиночества, олицетворение конца пути, смерть – догорание свечи. «В эту лунную ночь», «Закатилось солнце», «Средь мрачных дней» – как предвестье неизбежно трагической развязки. «Снова, как прежде, один» – последнее «прости» перед уходом из жизни. Эмоционально сильное исполнение этого патетико-трагедийного цикла оставило исключительное впечатление.

Три романса Чайковского на бис – «День ли царит» (А. Апухтин), «Уж гасли в комнатах огни» (К. Р.) и «На сон грядущий» (Н. Огарев) – дополнили новыми вокальными красками представленную картину душевных волнений. И весь концерт убедил в том, что в голосе И. Головатенко – на нынешнем этапе все еще лирико-драматическом по фактуре – сокрыт мощный драматический потенциал большого артиста.

Фото Даниила Кочеткова