Постановка главного режиссера Николая Маркелова пользуется популярностью, что дорогого стоит. Оперный театр в Ижевске сравнительно молод, его предшественником долгие годы была музкомедия, соответственно, оперетты здесь имеют больше почитателей, но «Риголетто» идет при аншлагах, и понятно, почему. Традиционная постановка Маркелова опирается на историзм и лирическую достоверность, когда переживания героев показаны очень выпукло и трогают до глубины души. 

Историзм Маркелова все же не буквальный, притом что действие разворачивается в целом в положенное по либретто Пьяве время ренессансной вседозволенности и легкости чувств и отношений: спектакль не «клеится» к эпохе, он наполнен метафорами-обобщениями, усиливающими впечатление и выводящими сюжет на философский уровень. 

Под звуки вступления на супер-занавесе зритель видит несчастных отца и дочь — архитектора обстоятельств и их жертву. Эта диалектическая антитеза четко прочерчена через все повествование. Остальное — необходимый антураж, лишь декорирующий главную мысль. Яркость «супера» поначалу кажется чрезмерной, но, слушая оперу, постепенно понимаешь, что «цветастость» оправдана самой музыкой — живой, сочной, разнообразной, точной в передаче и буффонности, и безысходного трагизма. 

Поднимается «супер», и мы видим пышный герцогский двор — со статуей золотого коня, на которую взгромоздился ехидничающий шут, с изящным троном, с темно-красными портьерами, волнами нависающими с колосников. В центре этого «винегрета» — стройный молодой красавец: вот он Герцог, антигерой. Контрастом к нему — седовласый Риголетто с положенным горбом и опухшими коленями, в красном колпаке с бубенцами, с куклой-маской на палочке. Двор полон высокородными бездельниками: костюмы массовки эклектичны, условно старинные, но однозначно говорят о статусе их носителей (художник Аделина Злобина). 

Декорация Вадима Данилова и Сергея Новикова проста и функциональна — две половины палаццо, то съезжающиеся и образующие единое здание, то расходящиеся и служащие своего рода кулисами, удачно разграничивающими пространство так, как нужно для конкретной мизансцены. Это решение дает возможность показать то правдиво, то с долей условности многое — похищение Джильды, разговор с бандитом Спарафучиле — и создать многоплановость в знаменитом квартете последнего акта. Публика видит параллельное действие в нескольких плоскостях (как минимум в двух), что сообщает оптике определенный объем, а всему действу — необходимый «кинематографический» динамизм. Метафоры сопровождают постоянно: это и Спарафучиле, выезжающий через люк из подземелья и туда же возвращающийся, как посланник преисподней, это и смерть Джильды, лишенная натуралистических страданий, решенная просветленно и даже поэтически. 

«Риголетто» в Ижевске – это не только адекватная режиссура, но и убедительная музыкальная интерпретация. Несмотря на акустическую неблагоприятность зала, которому нужны постоянные микрофонные «подпорки», очевидна состоятельность вокального состава спектакля. Неистовым, но при этом очень добротным, академичным и выразительным оказался Риголетто Сергея Гордеева — певец проживает роль с огромной отдачей, а партия сделана у него превосходно, на уровне мировых стандартов. Его объемный и гибкий баритон, которому подвластны тысячи нюансов, звучит поистине впечатляюще. Басовой фундаментальностью веет от Спарафучиле Рустама Касимова — низкие ноты завораживают, а колоритный облик помогает артисту играть брутального бандита, тем не менее не лишенного благородства. Яркое сопрано Альбины Гордеевой убедительно справляется с верхушками непростой партии Джильды; присущая ее тембру теплота усиливает трогательность образа юной жертвы. Из главных героев, пожалуй, лишь Михаил Меньшиков в партии Герцога вызывает вопросы: сочный, тембристый, откровенно красивый голос артиста не до конца технически огранен, отчего нередки проблемы с интонированием, а предельные верхние ноты порой выходят с неприятным треском. Певец обладает выигрышной внешностью, для теноров-любовников не только благодатной, но и редкой, с его природными данными можно сделать очень многое, покорить не одну сцену, но голос еще требует значительной работы. Ансамбль протагонистов замыкает Ольга Ушакова в партии Маддалены, чье выступление — где-то посередине между лидерами и не вполне получившимся Герцогом: не всегда хватает яркости звукового посыла, хотя в целом артистка провела роль музыкально и с хорошим ансамблевым чутьем. 

Благоприятную картину довершают качественные коллективы. Маэстро Андрей Гордеев не просто уверенно ведет оркестр и добивается хорошего баланса между сценой и ямой: ему удается донести дух вердиевской партитуры, обостряя контрасты, насыщая исполнение эмоциями, проникновенно передавая лирические страницы, которые стали особым украшением вечера. Именно они вкупе с пронзительной интерпретацией режиссера сделали историю несчастного шута актом подлинного искусства. 

Фотограф Марина Иванова