Top.Mail.Ru
********************************************
Жемчужина Казани
«Искатели жемчуга» не один сезон украшают афишу Татарского театра оперы и балета имени М. Джалиля. Ноябрьские показы были приурочены к юбилею главного дирижера театра Рената Салаватова

Ориентальная мелодрама Бизе — вторая по популярности опера композитора, однако, в отличие от «Кармен», ее не так часто встретишь на мировых подмостках. В России считанные театры имеют ее в своем репертуаре. В Казани она впервые появилась в 1903 году; еще одно обращение было уже в советское время: оба спектакля шли, конечно, на русском языке. В 2003-м состоялась третья постановка, уже на языке оригинала. Ее подготовила команда из Великобритании (режиссер Вернон Маунд, сценограф Пол Эдвардс, художник по костюмам Эмма Райэт, режиссер по пластике Антула Пападакис) при участии индийского хореографа Шамиты Рэй. Спектакль создавался совместно с голландской компанией и неоднократно вывозился на гастроли в Нидерланды. После долгого проката несколько сезонов «Искатели» отсутствовали в афише, но не так давно показы возобновились. 

Визуально спектакль очень хорош: богат на разнообразие красок, при этом его художник обладает вкусом и пониманием гармонии. Костюмы отсылают к исторической Индии (хотя, строго говоря, по либретто М. Карре и Э. Кормона действие происходит на Цейлоне). Красные, оранжевые, бордовые, фиолетовые сари и чалмы, золотой костюм на жреце Нурабаде — персонажи в них напоминают экзотические цветы и даже порхающих тропических бабочек, поскольку спектакль насыщен пластикой. Миманс и хор воспроизводят движения в стиле хинду, а в танцах кордебалета соединился классический европейский балет и старейшая индийская классика – танцевальная традиция бхаратанатьям. 

Притом о промысле героев — добыче жемчуга — упоминается лишь в пении, он не подчеркнут ни в обстановке, ни в костюмах, но если приглядеться, понимаешь, что подан метафорически: в преимущественно темном, замкнутом пространстве сцены Лейла в белых одеждах — подлинная жемчужина этой истории, героиня, из-за которой разгораются нешуточные страсти. 

Есть и еще одно решение – говорящее об уважении постановщиков к партитуре. Музыка оперы, полная одновременно огня и утонченных мелодий, с ее нежной оркестровкой и превалированием вокала, по сути — очень французская. Бизе понимал, что интерес парижской публики к Востоку поверхностный, что при всей экзотике антуража она хочет слушать то, на чем сформировался ее музыкальный вкус, поэтому и Вернон Маунд помещает героев не в пространство индуистского храма или на берег южного моря, а в дорогой парижский салон эпохи Второй империи — времени создания и мировой премьеры сочинения (1863). В центральной части — огромный камин с зеркалом над ним. Ширмой для каминного огня служит роскошная скульптура павлина. Есть золоченый переносной шатер в виде слона, на стенах — обои с индийскими мотивами. Во втором акте в левой части сцены появляется гигантский концентрический диван синего цвета — пате, мода на которые пришла в эпоху Наполеона III из XVIII века. Всё здесь — лишь игра в Индию, сугубо французский взгляд на Восток, далекая и почти сказочная страна нужна лишь как фон, на котором разыгрываются понятные европейцам отношения. 

В симбиозе европейского и ориентального режиссер выстраивает логичные мизансцены, изящно разводит массовку, раскрывает характеры героев в соответствии с традиционными представлениями об амплуа. Однако есть и сюрприз: это финал оперы. Маунд берет третий вариант, изначально предусмотренный самим Бизе, но сегодня редко реализуемый на сцене. Ни Зурга, ни тем более Лейла и Надир не погибают в огне (есть два разных исхода, оба трагические частично или тотально): спасая любимую и друга, Зурга не умирает физически, но переживает эмоциональную катастрофу и остается один на один со своей разрушенной судьбой. 

Собственно исполнение «Искателей» приносит не меньше удовольствия, чем красота спектакля. Качественное звучание оркестра и хора (хормейстер Юрий Карпов) — база Театра имени Джалиля, но, помимо этого, особенно увлекает поэтичное прочтение партитуры маэстро Ренатом Салаватовым. Оркестр поет вместе с певцами, то растворяясь в нежнейшей лирике, то полыхая в остродраматических сценах; то завораживая эфирным парением, то потрясая неистовыми тутти, а между полюсами контрастов – изобилие красок и нюансов. При этом форма раннего сочинения Бизе выстроена идеально. 

Не подвели и солисты: их квартет радовал на протяжении всей оперы как индивидуальными достижениями, так и ансамблевой культурой, что для «Искателей» немаловажно. Звонкий голос, мечтательный звук, тонкая звукопись, легкость во взятии ответственных верхов — все это идеальная Лейла Венеры Протасовой. Теноровая нега и одновременно героический напор — в звучании солиста Михайловского театра Дамира Закирова (он был единственным варягом каста). Красивейший кавалерский баритон Артура Исламова незаменим в партии Зурги, где палитра очень широка — от буйного гнева и озлобления до раскаяния и любовной нежности. Неумолимо грозное звучание баса Ирека Фаттахова — находка для непреклонного жреца Нурабада. 

Фото предоставлены пресс-службой ТГАТОиБ им. М. Джалиля

Фотоальбом
Наверх