«Стиффелио» принадлежит к числу сочинений Верди, нечасто появляющихся в театральных афишах. Teatro Filarmonico, в последнее время включающий в программу интересные названия, представил публике спектакль режиссера Ги Монтавона 2012 года – копродукцию с пармским Teatro Regio и оперным театром Монте-Карло. Сценография и костюмы – Франческо Кальканьини, художник по свету – Ги Монтавон, дирижер – Леонардо Сини, хормейстер – Роберто Габбиани.

«Стиффелио» – первая опера Верди, написанная не по заказу конкретного театра к новому сезону, а созданная для издателя Рикорди, который еще в 1847 году обратился к маэстро с соответствующей просьбой. С сюжетом композитора познакомил либреттист Франческо Мария Пьяве. Современная французская пьеса «Пастор, или Евангелие и домашний очаг» Э. Сувестра и Э. Буржуа вышла в итальянском переводе актера Гаэтано Вестри в 1848-м, за год до парижской премьеры. Верди драма понравилась необычностью и наличием ярко выраженного внутреннего конфликта, хотя композитор предвидел, что повседневные костюмы персонажей (события разворачиваются в современной ему Австрии) вряд ли вызовут энтузиазм у публики.

К сожалению, уже опытный на тот момент автор недооценил рвения австрийской цензуры. Удивительно и то, что Пьяве в свою очередь решился предложить ему совершенно неслыханный для стандартной мелодрамы коктейль ингредиентов: женатый священник, уличающий жену в измене, развод (!) и в финале публичное прощение прелюбодейки.

Перипетии сценической судьбы неудачливого детища Верди известны: модификация сюжета и перекраивание музыкального материала не спасли «Стиффелио»-«Арольдо» от столетнего забвения. В конце прошлого века интерес к опере возобновился благодаря неожиданным находкам сначала копий в библиотеке Неаполитанской консерватории, а затем и оригиналов партитуры среди документов, хранившихся у наследников на вилле Сант-Агата. В 2003 году на их основе вышло в свет критическое издание оперы, которое и легло в основу настоящей постановки.

Перед нами самый настоящий, хоть и редко исполняемый Верди с вытекающей отсюда необходимостью наличия трех незаурядных голосов: тенора, сопрано и баритона. Самым слабым звеном оказалась исполнительница партии Лины – Катерина Маркезини. Ее камерного голоса не хватало для того, чтобы заполнить довольно большой зал Teatro Filarmonico. И если в ариях дирижер – надо отдать ему должное – очень старался сдержать оркестровую мощь и дать нам возможность услышать сопрано, то в ансамблях и concertato дело обстояло сложнее. Лучано Ганчи в заглавной роли продемонстрировал крепкий голос мужественного тембра с уверенными верхами и большим количеством звука, которое не очень хорошо регулировалось и, в частности, в дуэтах с Катериной Маркезини полностью захлестывало сопрановые фразы. Значительно более музыкальным оказался Владимир Стоянов (Станкар): он и сольные эпизоды провел блестяще, и в ансамблях выглядел гораздо большим джентльменом. Отличный уровень показали исполнители второстепенных ролей: Карло Раффаэлли (Рафаэль), Габриэле Сагона (Йорг), Франческо Питтари (Федерико) и Сара Россини (Доротея), которую было хорошо слышно и в concertato с хором. Оркестр в целом успешно аккомпанировал и интересно звучал в симфонических эпизодах – в частности, в протяженной интродукции, составленной из основных тем. Хор также безукоризненно справился и с музыкальными, и со сценическими задачами.

Декорации Франческо Кальканьини последовательно реализуют дидаскалию Верди. В первом акте длинный стол и несколько стульев представляют собой единственное убранство просторного внутреннего помещения с уходящими ввысь пилястрами, на столе высится крест, две книги и письменные принадлежности. Во втором – место последнего тайного свидания Лины и Рафаэля – надгробия, обнесенные кладбищенской оградой; в третьем – снова проходная комната в замке, занятая столом, над дверью читается надпись: «Christus Mansionem Benedicat» («Христос, благослови этот дом»). В финале – внутреннее помещение храма, стилизованная деревянная отделка стен, трубы органа, расположенные на заднике, ровные ряды подобия конторок или своеобразных пультов-подставок для верующих и огромная раскрытая книга на авансцене, символизирующая Священное Писание. Под звуки органного вступления к заключительной сцене оперы и молитвы хора из-под колосников спускаются закрепленные на цепочках камни, те самые, предназначенные для кающейся грешницы.

Свою постановку Ги Монтавон окрашивает в темные тона – черный, оттенки синего и серого. В строгих костюмах членов протестантской общины тоже преобладает черный цвет, немного разбавленный серыми блузами у женщин и белыми воротничками у мужчин. Черное платье первого акта в финальной сцене Лина сменит на белое. Единственный, кто выбивается из мрачной гаммы, – одетый в приглушенно-красное Рафаэль.

С точки зрения режиссуры спектакль довольно схематичен и отличается подчеркнутой статикой: персонажи почти все время сидят или стоят, взаимодействие между ними сведено к минимуму, хор тоже двигается очень мало, за исключением заключительной сцены первого акта, где масса выражает молчаливое неодобрение Рафаэлю, не давая ему пройти и тесня к авансцене. Больше уличную потасовку, чем дуэль, напоминает схватка между Рафаэлем и Станкаром, вооруженным… палкой (учитывая, что именно Станкар вызывает любовника дочери на дуэль, выбор «старого солдата», как минимум вызывает недоумение). Оставляет впечатление открытого финал: после провозглашения прощения, подхваченного хором, Стиффелио быстро удаляется, Лина сначала бросается за ним, но замирает, сделав несколько шагов. Очевидно, радость от неожиданного поворота событий сменяется вопросами: кто ее простил, Стиффелио-священник или Стиффелио-человек и бывший муж; означает ли прощение примирение или все между ними кончено? Собственно, ответа на эти вопросы не дает и Верди. Известно, что роман, по мотивам которого была написана пьеса, заканчивался самоубийством главного героя, но был ли композитор знаком с первоисточником, мы не знаем.

Несмотря на качество материала: красоту музыки, нетривиальный сюжет, интересные для интерпретации характеры персонажей и, в общем-то, не слишком затратное производство – «Стиффелио» по-прежнему остается оперным раритетом, а жаль. 

Ennevi-foto предоставлены пресс-службой Арена ди Верона