- Ильдар, часто приходится петь падших ангелов?

- Как ни странно, это был мой второй Мефистофель в «Фаусте» Гуно. Впервые я исполнил эту партию семь лет назад в «Метрополитен-опера».

- Испытали какие-нибудь особые ощущения от этой партии?

- Честно говоря, ничего сверхъестественного не произошло. Было лишь ощущение преодоленной планки. В моем репертуаре появилась очередная серьезная партия, которая дается на всю жизнь, проходит через карьеру всех настоящих басов. Мне было приятно осознавать, что в тот год, когда я дебютировал Мефистофелем в Нью-Йорке, отмечалось 100 лет с момента исполнения этой партии Федором Шаляпиным, моим земляком.

- Спустя столетие вам передалась эстафетная палочка от Федора Шаляпина, который был гениальным Мефистофелем. А каким образом Шаляпин стал вашим земляком, вы ведь родились в Уфе, а не в Казани?

- Сольная карьера Федора Ивановича началась в Уфе. Он пел там в хоре опереточной труппы под руководством С.Я. Семенова-Самарского. Однажды его попросили заменить заболевшего солиста в партии Стольника в «Гальке» Монюшко, и Шаляпин, разумеется, заменил и небезуспешно, выучив партию за пару дней.

- Никаких суеверий насчет исполнения партии нечистой силы у вас нет?

- Я знаю о существовании суеверий среди оперных певцов, но не зацикливаюсь на этом. Для меня главное – выспаться, чтобы с утра в день выступления меня никто не будил, не дергал, чтобы я был полностью предоставлен сам себе, тогда я спокоен.

- В Великобритании многие певцы панически боятся участвовать в «Макбете» Верди. Существуют подобные страхи в отношении Мефистофеля?

- От басов я слышал только то, что они мечтают спеть Мефистофеля – одну из красивых и благодатных партий. Кстати, музыка у всех трех Мефистофелей, которых я исполнял в произведениях Гуно, Бойто и Берлиоза, очень красивая, мелодичная, драматичная, эмоциональная.

- Что для вас самое важное в истории о Фаусте?

- Не продать душу дьяволу. В моей жизни, к счастью, не было таких искушений. Хотя, на мой взгляд, Мефистофель – персонаж, которого можно найти везде.

- У кого Мефистофель страшнее – у Гете или у Гуно?

- В полный рост он выражает себя у Гете. Композитор, безусловно, добавляет много новых красок, но выразить в опере то, что написано в этой книге, невозможно. У Гете больше нюансов в образе Мефистофеля, и понять этот непростой образ можно, только прочитав книгу.

- Зато в книге нет потрясающих воображение куплетов Мефистофеля, разящих наповал, написанных очень убедительно, вполне себе пугающе.

- Это одна из главных арий персонажа, которая пусть и длится пару минут, но выражает многое: она стреляет – такими моментами и ценна опера. Спасибо Гуно, что написал прекрасную роль для баса. Для басов ведь написано намного меньше главных партий, чем для теноров и баритонов. Кстати, большинство главных басовых партий в западной оперной традиции, как правило, принадлежит злодеям.

- Зато злодеев, наверно, интереснее играть, чем скучных героев-любовников. Своим актерским мастерством вы кому обязаны?

- Прежде всего, отцу, драматическому артисту Амиру Абдразакову. По окончании ГИТИСа он работал в Башкирском драматическом театре, затем был диктором на телевидении в Уфе, потом стал режиссером, снимал документальные фильмы, местные «Голубые огоньки», в которые попадал и я на протяжении трех лет. Мама хотя и не актриса, но тоже человек творческий – художник, поэтому артистизм мне передался генетически. Одним из первых режиссеров, кто со мной работал по-настоящему, был Юрий Александров, ставивший «Свадьбу Фигаро» в Мариинском театре. Не могу не назвать и немецкого режиссера Йоханнеса Шаафа, который работал со мной над Лепорелло в «Дон Жуане», когда ставил премьеру в Мариинском театре в 1999 году. Он меня как-то очень сильно завел. Огромную роль в моем становлении сыграли Валерий Гергиев и Риккардо Мути, с которыми я по сей день продолжаю тесное сотрудничество.

- Какие еще режиссеры оставили след в вашей памяти?

- Это Дэвид МакВикар, Робер Лепаж, Уго ди Ана, Пьер Луиджи Пицци. Не так давно в Турине итальянский режиссер Дэвид Ливермор поставил в современном ключе оперу «Сицилийская вечерня» Верди, которая скоро должна выйти на DVD. Постановка получилась захватывающей.

- Кроме выучивания нотного текста и слов вам интересно как-то погружаться в исторический контекст оперы, которую исполняете?

- Разумеется, поскольку это помогает создать образ. Знания только партитуры недостаточно. Когда понимаешь, что партию ты выучиваешь на долгие годы, начинаешь изучать ее досконально с разных сторон. Конечно, не сразу, постепенно, добавляя новые знания. Мне нравится постоянно искать что-то интересное в музыке, находить новые краски, открывать новые стороны – делать образ интересным.

- 2 мая вы выступили на открытии Мариинского-2. Что вы чувствовали в связи с этим историческим событием?

- Я испытал гордость за Валерия Гергиева, за Мариинский театр, за страну. В мире многие театры закрываются из-за продолжающегося кризиса, а у нас, наоборот, открываются, реконструируются. Я счастлив!