Историческую «Аиду» – ту, которая 10 августа 1913 года положила начало оперному фестивалю в Вероне – периодически включают в афишу сезона. С момента ее «второго пришествия» в 1982-м по 2013-й – почти ежегодно, в последнее десятилетие – немного реже. Возобновление в конце сезона-2024 посвятили памяти Джанфранко де Бозио, по инициативе и благодаря титаническим усилиям которого 42 года назад та самая «Аида» вновь смогла предстать перед публикой.

Джанфранко де Бозио (1924–2022) – театральный, оперный и кинорежиссер был заметной фигурой итальянской культурной жизни. За свою продолжительную карьеру он успел многое: руководил туринским Teatro Stabile, дважды занимал пост суперинтенданта фестиваля в Вероне, преподавал в школе при Piccolo Teatro в Милане и в веронской Opera Academy. На просторах Арены дебютировал как режиссер в 1977 году спектаклем «Ромео и Джульетта» Гуно, в 1979-м поставил «Мефистофеля» Бойто, в 1982-м – «Отелло» Верди. Его реконструкция «Аиды» 1913 года вывозилась на гастроли в Швейцарию, Германию, Австрию, Японию и Израиль и везде имела успех.

Свой труд по восстановлению исторической сценографии и хореографии де Бозио описал в книге Aida 1913–2013. Storia e immagini dell’Aida più vista al mondo, где приводится масса любопытных сведений, позволяющих постичь масштаб работы по осуществлению столь амбициозного замысла. Де Бозио был вынужден отталкиваться от двух сохранившихся оригинальных набросков сценографа Этторе Фаджуоли и многочисленных газетных рецензий на первое представление. Из опубликованного в одном из обзоров подробного рассказа импресарио Антонио Ровато, сотрудничавшего с идеологом представления «Аиды» в древнем цирке тенором Джованни Дзенателло, удается почерпнуть подробнейшее описание декораций, большую часть которых мы видим и сегодня.

По бокам сцены на нижних ступенях расположены два сфинкса, длиной 6 и высотой 2,5 метра, перед ними – 17-метровые обелиски в египетском стиле. Восемь гигантских колонн (высотой 7 метров и диаметром 1,20) с нанесенными на них древнеегипетскими символами и рисунками представляют собой основной подвижный элемент сценографии. Они соединены по две и в различных комбинациях изображают обеденный зал во дворце правителя Мемфиса, покои Амнерис, городскую площадь, вход в храм Изиды. В последнем акте задуманное Верди горизонтальное деление сцены осуществляется благодаря использованию платформы площадью 60 кв. метров, водруженной на восемь 2,5-метровых тумб. Над сооружением нависает свод храма в виде шатра и 7-метровая статуя «всеобъемлющего» Фта. Все это дополнено пальмами и другими растениями, курительницами, балдахинами, коврами, цветочными гирляндами, белоснежными веерами из перьев, наконец, живыми лошадьми и множеством прочих атрибутов, создающих атмосферу, которая, по мнению сегодняшних искусствоведов, являет собой нечто среднее между египтологией и египтоманией.

Интересное свидетельство, приведенное в дневнике де Бозио, принадлежит художнику и режиссеру Лучано Дамиани – автору вызвавшей множество споров «Аиды-1969», который первым обратился к наброскам Фаджуоли, предвосхитив таким образом работу да Бозио. По его оценке, многие решения Фаджуоли не стремились изобразить Древний Египет именно потому, что огромное пространство Арены само по себе было сродни месту действия. Античный цирк, близкий к эпохе, в которую развивается драма, казался Дамиани каменной пустыней, огромные ступени – песчаными дюнами. Еще одно ценнейшее его наблюдение касается акустики: чем ближе к гранитному полу находится источник звука, тем лучше акустический эффект (вполне вероятно, что публика могла расслышать дыхание и голоса сражающихся и умирающих гладиаторов). Именно для этого сцену Дамиани опустил на уровень первой ступени, а в идеале ему хотелось переместить ее на место партера, полностью уйдя от традиционного «итальянского» представления оперы в театре, к которому сегодня приближены представления в Арене.

По мнению подавляющего большинства критиков, недостатком старейшей веронской постановки является статика персонажей, якобы никак не вписывающаяся в современные представления об оперном искусстве. У меня такого ощущения не возникло: все-таки моментов полностью застывшего кадра нет, в ансамблях певцы взаимодействуют друг с другом, в массовых сценах у хора и миманса тоже есть определенный рисунок роли. Не говоря уже о яркой хореографии танцевальных номеров (хореограф Сузанна Эгри). А отсутствие излишней суеты и попыток заполнить огромное пространство фигурантами и мимансом позволяет сосредоточиться на действии и на музыке.

Даниэль Орен уверенной рукой вел оркестр, хор и солистов, ни разу не нарушив баланс между голосами и оркестром. Присущий маэстро темперамент выражался в выборе довольно подвижных темпов, компактном и слаженном звучании и высоком градусе экспрессии в лирических моментах. Невозможно не упомянуть впечатляющий стереофонический эффект: в «Триумфальном марше» трубы расположены по бокам сцены, их мощный глас заполняет и буквально захлестывает всю Арену – такого невозможно добиться в обычном театре.

Очень хорош был международный состав солистов, в совершенстве владеющий итальянской дикцией и вокальной техникой. Мария Хосе Сири в заглавной роли продемонстрировала высокий профессионализм: безупречная интонация, ровно звучащий во всей тесситуре голос, красивые и свободные высокие ноты, безукоризненные mezze voci и pianissimi в верхнем регистре. Но не дает покоя неизменная ламентозная интонация, которой уругвайское сопрано приправляет исполнение всех ролей. Романтических героинь в ее интерпретации объединяет этакая «средняя температура» обобщенных эмоций, отдающие шаблоном искусственные переживания, которым, вспоминая Станиславского, не хочется верить.

Заметно превосходила оперную «соперницу» в плане разнообразия экспрессии Екатерина Семенчук. Партия Амнерис хорошо ложится на ее голос приятного тембра с легкими и крепкими верхами, звучным низким регистром. Во всем великолепии предстал опытный Грегори Кунде – Радамес: и в арии, и в дуэтах его сильный тенор богатого тембра переливался многогранными оттенками, в которых читались и жажда воинской славы, и любовная страсть, и горечь невольного предательства.

Прекрасный уровень показали и остальные солисты: Георгий Маношвили (Царь Египта), Александр Виноградов (Рамфис), Йонгжун Парк (Амонасро), Риккардо Радос (Вестник), Франческа Майонки (Жрица).

К сожалению, после полуночи хлынул ливень, спектакль прервали, и заключительного дуэта в финале последней в сезоне-2024 «Аиды» услышать никому не удалось. Это означает, что нужно обязательно вернуться и досмотреть этот уникальный живой анахронизм, который продолжает завораживать многотысячную публику уже не одно десятилетие. 

Фото предоставлены пресс-службой Арена ди Верона