Фестиваль в Пезаро рассчитан главным образом на оперных гурманов (в отличие от другого «именного», пуччиниевского в Торре дель Лаго, который ориентирован, прежде всего, на туристов-неофитов). Таковых, правда, набирается не так уж мало, и потому добрая половина спектаклей играется не в историческом Театре Россини, а в относительно недавно возведенной на окраине города Арене Адриатико, вмещающей несколько тысяч человек.

У фестиваля в Пезаро особая миссия. До его появления из всего огромного россиниевского наследия, включающего почти сорок опер, не говоря уже о кантатах и мессах, даже в записи можно было услышать в лучшем случае четвертую часть. Затевая фестиваль, Альберто Дзедда, вдохновлявший и направлявший его деятельность вплоть до ухода из жизни в прошлом году, едва ли надеялся успеть реализовать в полной мере свою мечту: сделать достоянием публики все творчество Россини. Тем не менее ему это практически удалось – во многом благодаря той подвижнической научно-исследовательской деятельности, которую он неустанно вел, возвращая к жизни партитуру за партитурой. На сегодняшний день из всех опер Россини в его родном городе еще ни разу не была поставлена лишь одна – «Эдуард и Кристина». Многие названия, некогда открытые в Пезаро, периодически возвращаются на фестивальные подмостки – как в виде возобновлений, так и новых сценических прочтений.

Нынешняя афиша включала два раритета – «Риччардо и Зораиду» и «Адину» – и один бесспорный хит: «Севильского цирюльника». Все три – новые постановки. Единственным возобновлением было «Путешествие в Реймс», имеющее, впрочем, особый статус: этот спектакль вот уже много лет играется силами участников молодежной Россиниевской академии, через которую прошло немало будущих звезд. Включая и наших соотечественников.

А ведь еще каких-нибудь два десятка лет назад трудно было вообразить, что наши певцы, казалось бы, совсем уж мало созданные для Россини, не просто пробьют дорогу в Пезаро, но и войдут в пул постоянных участников фестиваля, задавая тон в тех или иных спектаклях. В этом году, правда, среди них не было Ольги Перетятько и Дмитрия Корчака. Зато очень заметно выступили Виктория Яровая, Максим Миронов и Сергей Романовский.

ПОЕДИНОК ТЕНОРОВ

Мы привыкли к тому, что в итальянской опере соперничают тенор и баритон, причем на долю последнего чаще всего выпадают отрицательные роли. Но такой расклад возникнет чуть позже. У Россини баритоны – не соперники, а слуги и помощники. Или вовсе даже герои – но не любовники (Вильгельм Телль, к примеру). А вот чтобы тенорами были оба соперника, чьи партии при этом примерно равны по объему, – такое и у Россини встретишь нечасто. «Риччардо и Зораида» – как раз такой пример. И словно этого мало, здесь есть еще одна, также весьма важная и трудная теноровая партия – Эрнесто, посла христиан-крестоносцев и друга главного героя.

Конечно, одна из причин, по которой «Риччардо и Зораиду» не ставили полтора с лишним столетия – вплоть до первого появления в Пезаро в 1990 году, – это именно тенора. Партии героев-соперников столь виртуозны и голосоломны, что отыскать сразу двух соответствующих исполнителей было весьма непросто. Но за последние двадцать лет виртуозные россиниевские тенора стали размножаться – в немалой степени и в силу выхода на арену нового поколения российских вокалистов (прежде всего, учеников Дмитрия Вдовина, каковыми являются и Корчак, и Миронов, и Романовский). В нынешнем «Риччардо» мы получили в итоге дуэт, о каком мог бы, наверное, мечтать и сам Россини: положительного Риччардо спел Хуан Диего Флорес, а нехорошего Агоранта – Сергей Романовский. И это был воистину равноправный дуэт.

Впрочем, прежде чем вести разговор об исполнении, надо хотя бы кратко охарактеризовать саму оперу, практически совсем у нас неизвестную. Россини написал ее уже в период зрелого мастерства: хотя от роду ему было лишь 26 лет, но за плечами имелся весьма впечатляющий шлейф бесспорных шедевров, среди которых «Танкред» и «Сорока-воровка», «Отелло» и «Моисей в Египте», «Итальянка в Алжире» с «Севильским цирюльником» и примкнувшей к ним «Золушкой». Либретто «Риччардо» – одно из самых нелепо-вампучных – не вызвало у композитора энтузиазма, и он даже пригрозил импресарио, что напишет плохую оперу. Но это ему не удалось: гений есть гений.

«Риччардо и Зораиду» не отнесешь к числу шедевров, но в этой опере, как и всегда у Россини, – море разливанное изумительной музыки. Композитор сделал здесь уступку консервативным вкусам, отказавшись от многих новаторских приемов, наработанных им к тому времени, в том числе сведя к минимуму значение оркестра, сократив количество ансамблей в пользу многочисленных арий и дуэтов (спустя несколько лет он «отыграется» в полной мере). Премьере в Неаполе сопутствовал огромный успех (в одной из газет даже появилось «письмо» к Россини от давно уже покойного Чимарозы, похвалившего его за «уважение к традициям»), но дальнейшую судьбу этой оперы счастливой не назовешь. Сам Россини, предчувствуя это, использовал большие куски из нее в некоторых последующих сочинениях, что однажды едва не привело к скандалу…

Стоит ли пересказывать содержание? В подробностях, наверное, нет, но некоторое представление о нем дать все же не помешает. Царь Нубии Агорант хочет развестись со своей ревнивой женой Зомирой и жениться на Зораиде – дочери царя одного из мелких африканских государств (при этом европейца и христианина) Иркано, получив же отказ, свергает его и изгоняет. Агорант находит сбежавшую Зораиду и пытается силой принудить ее к браку, но она любит рыцаря Риччардо. Попытавшихся освободить ее Риччардо и Иркано Агорант приговаривает к смерти. Ради их спасения Зораида готова даже согласиться на предложение Агоранта, но тут в качестве «бога из машины» появляется Эрнесто со своими крестоносцами и разоружает приспешников Агоранта. Теперь уже Риччардо спасает последнего от гибели. Словом, никто не умирает, и вообще – полная благодать…

Чем, прежде всего, интересна эта опера? Будучи вроде бы по всем внешним признакам оперой seria, она на самом деле представляет собой причудливый гибрид seria и buffa: сам Россини ведь с иронией относился к навязанному ему сюжету.

А что прикажете делать с этим сюжетом сегодняшнему постановщику? Канадский режиссер Маршалл Пинкоски известен главным образом своими попытками реконструировать старинный театр. Вот и в «Риччардо и Зораиде» он не стал особенно ломать голову над оригинальным решением, позволившим бы подать все это под каким-то неожиданным и парадоксальным соусом, а угостил зрелищем в том духе и стиле, в каком эта опера могла бы идти двести лет назад (ровно столько, кстати, и прошло с момента ее мировой премьеры). Что тут скажешь? Даже на территории барочной оперы подобные опыты редко бывают по-настоящему удачными, что уж говорить о романтической. В результате режиссер едва ли не усугубил драматургические пороки сочинения. Многое в спектакле выглядит откровенной пародией – манера поведения и жестикуляция героев с похлопываниями друг друга по различным частям тела, а то даже и пощипываниями, нелепые танцы, возникающие в самые неподходящие моменты, усиливая элементы абсурда. Возможно, режиссер таким образом хотел подчеркнуть авторскую иронию. Попытайся он изображать все всерьез, получилось бы, наверное, куда хуже…

За пультом Национального симфонического оркестра Итальянского радио и телевидения (RAI)  – хорошо знакомый москвичам, и не с самой лучшей стороны, Джакомо Сагрипанти. Оркестровое вступление – размазанное и аморфное – казалось бы, оправдывает худшие ожидания. Но потом обнаруживается, что Сагрипанти на самом деле и стиль чувствует, и певцов слышит, и способен им корректно аккомпанировать. Россини ему явно ближе, нежели Верди, и в целом музыкальное качество спектакля оказывается вполне достойным. В конце концов, в этой опере, как уже говорилось, оркестр заведомо на втором плане, а взаимодействовать с певцами у Сагрипанти получается неплохо. Тем более что здесь ему пришлось работать только с одним составом.

Зато какой это был состав! Об исключительном качестве дуэта двух основных теноров уже было сказано выше. Флорес предстал в своей наилучшей форме, и стало ясно, что с россиниевским репертуаром ему прощаться явно рано. Впрочем, партия Риччардо все же покрепче, чем какой-нибудь Альмавива или Рамиро. Но и Сергей Романовский мало в чем ему уступал. Разве только в самом начале его голос звучал не вполне уверенно, но певец с этим быстро справился, и поединок стал действительно равноправным. Но и третий тенор – Хавьер Андуага в партии Эрнесто – не так далеко от них ушел и при другом раскладе вполне мог бы стать исполнителем одной из двух главных партий.

Роскошным оказался и женский дуэт – Притти Йенде (Зораида) и Виктория Яровая (Зомира). При этом по части голосового богатства и тембровых красок преимущество явно было у Яровой. Недурна была и третья участница женского ансамбля – София Мчедлишвили в партии Фатимы.

ALLA TURCA

Одноактный фарс «Адина» – чистая территория buffa, и в этом качестве, конечно, не может тягаться с теми же «Цирюльником», «Золушкой» или «Итальянкой в Алжире», в которой, кстати, уже была с блеском отработана восточная тема. К тому же и отдельные сюжетные мотивы последней здесь отчасти повторяются. Впрочем, гораздо ближе сюжетная основа «Адины» к моцартовскому «Похищению из сераля». Только в отличие от «Сераля», где внутри экзотического сюжета действуют живые люди с живыми, настоящими чувствами, в «Адине» все немножко не всерьез. А мотивировка, по которой Калиф сменяет в конце гнев на милость, вполне сгодилась бы для мексиканского сериала: героиня, отвергнувшая его любовные притязания и пытавшаяся убежать со своим возлюбленным, в итоге оказывается… его же дочерью.

Как и «Риччардо», «Адина» не шедевр. После лиссабонской премьеры о ней прочно забыли на долгие годы и если бы не россиниевский фестиваль, то, возможно, и не вспомнили бы. Тем не менее этот прелестный «пустячок» (длящийся, однако, полтора часа) вполне достоин пера Россини и способен доставить удовольствие. Особенно если его не только качественно исполнить, но и с остроумием и фантазией разыграть на сцене. И то, и другое мы имеем в пезарском спектакле.

Режиссер Розетта Кукки и художник Тициано Санти смело переносят действие в наши дни, подавая его именно как фарс, даже с элементами капустника. Что любопытно: Кукки начинала свою карьеру как пианистка, и вполне успешно, судя по победам в ряде состязаний. Но вот уже более десяти лет она занимается оперной режиссурой, зарекомендовав себя одним из наиболее продвинутых итальянских режиссеров своего поколения. Актеры предельно раскрепощены и с удовольствием выполняют все предложенные гэги. Спектаклю присуще легкое дыхание, он способен вызвать улыбку и даже смех также и у той немалочисленной части публики, что плохо понимает или даже совсем не понимает итальянский.

Среди певцов нет явных звезд, но есть имена, что более или менее на слуху. Американка кубинского происхождения Лисетте Оропеса, регулярно выступающая в Метрополитен-опере, производит весьма благоприятное впечатление в титульной партии. Большим успехом пользуется южноафриканец Леви Секгапане (лауреат первой премии прошлогодней «Опералии» Пласидо Доминго) в партии возлюбленного Адины Селима. Но наиболее мастерскую работу демонстрирует Вито Прианте – Калиф.

Легкое дыхание вместе с безупречным чувством стиля отличает и дирижерскую работу венесуэльца Диего Матеуса за пультом Симфонического оркестра им. Джоаккино Россини.

ИТАЛЬЯНСКИЙ ЦИРЮЛЬНИК

Как известно, итальянцы давно уже не «рулят» в опере – даже на своей собственной территории. Несмотря на протесты профсоюзов, на афишах практически всех крупных театров и фестивалей куда больше имен иностранных. Вот и на фестивале в Пезаро в этом году ситуация складывалась следующим образом. Из четырех спектаклей лишь один шел под управлением итальянского дирижера, и именно в этом спектакле – «Риччардо и Зораиде» – вовсе не было итальянских певцов. В «Адине», за исключением Калифа, на их долю выпали лишь второстепенные партии. Зато поставили этот спектакль итальянцы. Как и «Севильского цирюльника», в котором вообще удельный вес представителей «титульной нации» оказался наиболее значительным. Правда, дирижером здесь был француз, а главную любовную пару представляли русский и японка. Но в партиях Фигаро, Бартоло, Базилио и Берты выступали соотечественники Россини.

Настоящими звездами стали Давиде Лючано – Фигаро и Максим Миронов – Альмавива. Лючано не только свободно справлялся с вокальной стороной, но и в сценическом действии задавал тон, внося в спектакль изрядную дозу настоящего итальянского brio, как, собственно, и положено этому персонажу (даром что по сюжету он испанец). Миронову, впрочем, также не чуждо лицедейское начало, но он в первую очередь был тенором, по полной отрабатывая все фиоритуры своей партии и без особых проблем справляясь со знаменитой финальной арией, которая до недавнего времени, как правило, не исполнялась из-за немыслимой трудности.

Весьма достойный, хотя уже и не звездный уровень продемонстрировали Айя Вакизоно – Розина, Микеле Пертузи – Базилио, Пьетро Спаньоли – Бартоло, Елена Джильо – Берта. Все были хороши и по актерской части. Не обошлось, однако, и без издержек: у Пьетро Спаньоли подчас коробил слух неуместный и нарочито утрированный еврейский акцент. Сам ли артист до этого додумался или то была идея режиссера, только спектакль подобное дурновкусие не украсило…

Один из наиболее известных действующих режиссеров старшего поколения Пьер Луиджи Пицци сотрудничает с фестивалем практически с момента основания. В сценическом решении «Цирюльника» постоянно ощущается рука мастера – точнее, мастеров, поскольку, как и в большинстве своих постановок последних двух десятилетий, Пицци работает в тандеме с Массимо Гаспароном (заявляемым в качестве сопостановщика и художника по свету). Здесь есть и постановочная культура, и стильность, и фантазия. Действие происходит в условном времени и пространстве, где равно уместными оказываются и относительно старинные, и вполне современные костюмы. И когда Альмавива набрасывает испанский плащ красного цвета «а-ля тореро» на вполне современный костюм, это выглядит довольно изящно и остроумно. Гэгов тоже хватает. Чего стоит хотя бы появление Альмавивы в роли Дона Алонсо – он изображает безногого и приходит на культях (Максим Миронов, как выяснилось, виртуозно владеет не только вокальной техникой, но и собственным телом, только что не бегает на коленях). В общем, придумано всего немало. Не хватает только легкости, чтобы все пенилось и искрилось, или, если угодно, – того самого шампанского, с которым привычно ассоциируются комические шедевры Россини. Впрочем, если вспомнить, что Пицци незадолго до начала репетиций исполнилось ни много ни мало 88 лет, остается, напротив, восхищаться тем, сколько еще «пороха» уцелело в его «пороховницах»…

Но искрометности недостает и музыкальной части. За пультом оркестра RAI стоит талантливый и опытный Ив Абель, также давно сотрудничающий с фестивалем. Увертюра звучит великолепно, с блеском и изысканностью. А вот дальше газ из шампанского куда-то улетучивается, и идет просто доброкачественное музицирование…

КУЗНИЦА ЗВЕЗД

«Путешествие в Реймс» позиционируется чем-то вроде семистейджа, но его можно с достаточным основанием назвать полноценным спектаклем. Режиссер (в данном случае еще и сценограф) Эмилио Сахи помещает действие на палубу корабля, на котором плывет группа вполне современных молодых людей. Поначалу можно даже подумать, что артистам предложено играть самих себя. Но это не совсем так. Конечно, все графы и маркизы здесь весьма условны. Однако чувства и прочие эмоциональные проявления разыгрываются ими вполне всерьез – понятное дело, с поправкой на специфику оперы вообще и оперы buffa в частности. Здесь никто не поет, уткнувшись в ноты, все включены в сценический процесс. Что особенно любопытно: спектакль поставлен аж 17 лет назад, но если об этом не знать, то догадаться весьма сложно, настолько все в нем свежо. И это притом, что исполнительский состав да и дирижер меняются каждый год. А может быть – как раз благодаря этому обстоятельству: при постоянной ротации рутине просто неоткуда взяться.

Нынешний дирижер, испанец Уго Каррио, известен лишь немногим более, нежели молодые «академисты», с которыми он работал. Однако у него в наличии практически полный набор качеств, необходимых для Россини, – стильность, легкость, искрометность, чувство певца. Все ансамбли звучали безупречно, а довольно длинная опера, в которой мало что происходит, слушалась на одном дыхании.

Россиниевская академия на большинство партий подготовила по два состава. Я попал на второй. И не мог не порадоваться, что самой яркой и перспективной оказалась недавняя выпускница Московской консерватории (по классу Зураба Соткилавы) Александра Сенникова в партии Коринны. У нее нежный, красивый голос, словно прямо созданный для бельканто, прекрасная кантилена и вообще отличная техника. Странно, что такая одаренная певица не востребована в Москве. Зато можно не сомневаться, что в Пезаро она появится вновь – уже в основном репертуаре.

Хорошее впечатление оставил и Петр Соколов (в недавнем прошлом – солист МАМТ им. Станиславского и Немировича-Данченко) в партии дона Профондо, которую он исполнял в обоих составах, проявив вокальную уверенность и настоящий артистизм.

В интернациональном составе, включавшем представителей не менее десятка стран, выделялись также два тенора – украинец Анатолий Погребной – Бельфиоре и австралиец Шанул Шарма – Либенскоф, с честью справившиеся с труднейшими, высокотесситурными партиями, а также итальянка Лаура Верреккья – Мелибея (в первом составе эту партию пела солистка Молодежной программы Большого театра Мария Баракова).

* * *

Фестивальная программа включала, как всегда, также и ряд концертов, в том числе россиниевские мессы. Самая знаменитая – «Маленькая торжественная» – фестиваль завершала. Но эта часть программы проходила уже без меня. Да и не слишком вдохновляла перспектива слушать «Маленькую торжественную мессу» под управлением все того же Джакомо Сагрипанти. В этом сочинении ведь не спрячешься за певцов, ограничившись корректным аккомпанементом, здесь и самому необходимо быть незаурядным музыкантом.

…Тем временем уже объявлена программа сорокового фестиваля. Она будет включать новую «Семирамиду» (в постановке Грэма Вика), а также две ранние оперы Россини – «Деметрио и Полибио», его первенца, написанного в 14-летнем возрасте, и «Странный случай». Подробности о составах и остальной части афиши пока не сообщаются.

На снимках: Х.Д. Флорес – Риччардо и С. Романовский – Агоранте; М. Миронов – Альмавива, Д. Лючано – Фигаро, М. Пертузи – Базилио, А. Вакизоно – Розина; Л. Оропеса – Адина; в Театре Россини

Фото: Amati Bacciardi