На открытии выставки выступил британский пианист Джордж Харлионо. Его приглашение не было случайностью: Харлионо любит Россию, русскую культуру и своим успешным участием в международных конкурсах, проводимых в нашей стране, оставил о себе добрую память. Сегодня много говорят о так называемой отмене русской культуры, но когда встречаешь молодого музыканта, который стремится в Россию, понимаешь, что мир еще не окончательно сошел с ума. Джордж рассказывал, как его пугали перед поездкой – мол, не надо ехать к русским, тебя арестуют, – но он прекрасно знал, что русские его любят и ждут.

Концерт Харлионо состоял преимущественно из произведений русских композиторов – Глинки, Балакирева, Чайковского, Стравинского. Бетховенскую сонату ор. 31 № 2 в программе связали с европейским периодом Шишкина, когда художник в пору молодости постигал секреты мастерства у пейзажистов Дюссельдорфской школы. Прозвучали также четыре очаровательные миниатюры Рамо. Но именно в русской музыке пианист по-настоящему раскрылся.

Джордж Харлионо – виртуоз. Его исполнительский стиль, впитавший немало от русского пианизма, напомнил игру Владимира Горовица: та же лёгкость, но не эфемерность, и глубина; воздушность, ажурность отделки и одновременно монументальность общего замысла, серьезность. Многие критики возразят: ну и что из того, что виртуоз? В мире не сосчитать пианистов, которые великолепно справляются с самыми сложными техническими задачами. Но в манере Харлионо узнается еще и Джон Фильд – великий ирландец, который в начале XIX века приехал в Россию, где его полюбили, скоро стали называть «наш Фильд» и где он остался: воспитал немало прекрасных пианистов и заложил основы русской фортепианной школы, до сих пор лучшей в мире. У Харлионо тот же фильдовский негромкий чарующий тон. Он словно распевает музыку на рояле. Слышала замечания, будто у Харлионо слишком щедрая педаль, размывающая музыкальный холст. Но это всего лишь принцип смешения гармонических красок. Стоит ли сегодня удивляться этому предымпрессионистскому приему мерцающей педали, который применял еще Фильд? Педаль у Харлионо выполняет функцию объединения фактуры, она значительно расширяет колористические возможности инструмента, создавая его новый «звучащий образ». Особенно хорошо это было слышно в «Жаворонке» Глинки – Балакирева и «Думке» Чайковского. В «Исламее» Балакирева и «Петрушке» Стравинского, насыщенных практически всеми видами техники, Харлионо показал мощный темперамент, который, впрочем, где нужно, укрощал лиричностью и задушевностью.

Калининградская публика долго не отпускала Джорджа Харлионо, требуя бисов, и он исполнил «Маленького принца» Таривердиева и Либертанго Пьяццолы в собственных транскрипциях. Хорошо бы сделать так, чтобы этот талантливый, перспективный, влюбленный в Россию пианист как можно чаще выступал у нас.