Кажется, ставить номера регионов в названия фестивалей входит в моду: Opus 52, Sound 59… Так или иначе нижегородская музыкальная биеннале уже закрепила за собой это название. Вообще-то опен-эйр для современной композиторской музыки – необычный формат, свойственный, скорее, рок-музыке, этнике или джазу. Устраивать такой фестиваль на открытом воздухе в самом центре большого города, да еще и ночью, да еще и завершать его на рассвете – в этом определенно есть вызов и доля сумасшествия. Это не может не привлекать внимание, к этому невозможно оставаться равнодушным. Были и в Москве попытки играть современную музыку и в фойе, и даже на крыше Концертного зала им. П.И. Чайковского (фестиваль «Другое пространство») – очевидно, что ей становится тесно в филармониях. Да и публика ценит новый антураж, оригинальность идей. Так современные академисты заявляют о себе и о тех классиках ХХ века, с которыми они так или иначе связаны преемственностью, без которых не было бы сегодняшней актуальной музыки. В ночном нижегородском воздухе ведущая Ксения Ануфриева произносит со сцены имена Пьера Булеза, Жерара Гризе, Маурисио Кагеля, Дьёрдя Лигети, Стива Райха, Джона Кейджа… Одно это само по себе – нечто из ряда вон выходящее, не говоря уже о музыке и музыкантах.

Организаторам невероятно повезло: в то время как в Москве выпадала месячная норма осадков, в Нижнем пекло чуть ли не тропическое солнце, прогретый воздух не давал замерзнуть даже глубоко за полночь. Опен-эйр – всегда риск, всегда рулетка, но этому фестивалю везет не первый год. И, конечно же, везет публике: кроме комфортной погоды, это бесплатный вход и бесплатный чай, замечательная ближневосточная кухня (правда, уже платная). Единственное неудобство – для публики не было предусмотрено сидячих мест (они имелись только в VIP-зоне для организаторов, исполнителей, гостей и журналистов), а простоять все восемь с половиной часов фестивальной программы (с 19.00 до 3.30) было нереально. Поэтому слушатели устраивались, как могли: в основном сидели (и лежали) на траве или на брусчатке. Публика менялась, но для подобного формата это вполне естественно. Хотя, наверное, есть и такие, кто досидел (долежал) с самого начала до самого конца.

Программа фестиваля была избыточной, что в точности определяется английским словом overproduced. Колоссальное количество информации, которое в какой-то момент просто перестаешь воспринимать (а для большинства новой оказалась не только музыка молодых современников и соотечественников, но и давно почивших зарубежных мэтров).

Фестиваль задумывался как целиком и полностью академический. Но, видимо, свежий воздух, атмосфера открытого пространства, свобода слушать или не слушать, участвовать или не участвовать в попутных мини-конкурсах, устраиваемых Павлом Милославским, – все это, казалось, влияло на музыку, корректируя изначальный академический настрой: она была свободна от академических ограничений. Прочувствовав ситуацию, кто-то из слушателей даже вышел на сцену и сыграл эклектичный продолжительный импровиз. Вообще ключевое слово для определения значительной части звучавшей музыки – эклектика, причем совершенно необязательно в негативном смысле, а эклектика как система, как акцентированное художественное качество. Кажется, сегодня «стерильный» академический стиль не в фаворе.

Эксклюзивную фестивальную программу открыло выступление камерного оркестра «Солисты Нижнего Новгорода», Нижегородской капеллы мальчиков и приглашенных солистов под управлением Бориса Схиртладзе. Этот объединенный состав исполнил первый сет, который составили в основном кантаты и один инструментальный концерт. В кантате Ольги Шайдуллиной «Иллюминаторы завтрашних городов» на стихи В. Маяковского нечто русско-почвенное, примитивистское контрастировало с выпрямленными рок-ритмами и академически адаптированным джазом. Мальчики в футуристическом духе распевали согласную «р» и простенькие мотивчики, сопрано Евгения Денисова вступала с ними в диалог. Общее впечатление – это та самая эклектика как система, где видимость сложности достигается сопоставлением простого с простым.

Тот же эклектичный принцип – в кантате Александра Жемчужникова «Песни Бытия», где с самого начала 1-й части зазвучала чистая этника – архивная полевая запись казахской колыбельной, затем контрастом – нормальная тональная музыка, но почему-то в сопровождении ударной установки, затем, во 2-й части, – агрессивный рок-минимализм… Ощущение свежести материала – от казахской песни, которая периодически возвращалась; остальное не очень клеится – стилистические пласты не следуют один из другого по необходимости, а объединяются достаточно произвольно.

Третья кантата фестивальной программы – Kleiner Springinsfeld («Немного легкомысленно») немецкого композитора Хеннинга Фукса – тоже не ушла от принципа свободы стиля, как и последующий концерт для электродомры, струнного оркестра и ударных «Симулякры» Григория Зайцева. В общем и целом весь сет оказался гремучей смесью элементов рока, джаза, этнической музыки и минимализма с вполне академическим мышлением, и это было, во всяком случае, любопытно. В какой-то момент к сцене вышел мальчишка лет семи и без комплексов заявил соведущему господину Милославскому (одному из организаторов фестиваля), что вообще все хорошо, но было бы гораздо лучше, если бы звучала настоящая рок-музыка. Насчет рока в чистом виде не уверена, но иногда действительно хотелось большей определенности стиля и казалось, что порой академисты понимают альтернативные направления слишком обобщенно (чтобы не сказать – упрощенно).

Далее польский дуэт Каролины Пёнтковской (скрипка) и Петра Новицкого (фортепиано) сыграл разношерстный сет из произведений Павла Мыкитина, Эльжбеты Сикоры и Витольда Лютославского. В «Эпифоре» Мыкитина все та же эклектика выражалась в совмещении почти инфразвука электроники, переходящего в шум, модернизированного, как бы искаженного барокко и микрохроматического (экмелического, сказал бы Ю.Н. Холопов) размывания звуковысот. Произведения Сикоры и Лютославского исполнялись с предельной самоотдачей, невероятно экспрессивно и артистично (особенно это касается скрипачки), так что даже сольная вещь Эльжбеты Сикоры слушалась подобно захватывающему роману. А между тем именно в сольных опусах для струнных, да и для духовых инструментов внимание публики удержать нелегко.

Немецкий Das Neue Ensemble из Ганновера построил свою программу по принципу рондо, трижды возвращаясь к антивоенным маршам Маурисио Кагеля (Marsch den Sieg zu verfehlen №№ 4, 9) как к рефрену, а в качестве эпизодов играя произведения Жерара Гризе (Talea), Пьера Булеза (Dérive I) и Николаса Цорциса (…de ce qui est en lutte…). Все качественно, точно, основательно – в высшей степени профессионально.

Шведский ансамбль ударных инструментов Kroumata особенно известен тем, что среди его почитателей – король Швеции Карл ХVI Густав, по личной просьбе которого музыканты выступали на его 50-летии. В Нижнем они показали разноплановую программу – от Дьёрдя Лигети до Стива Райха, активно вовлекая публику в процесс исполнения, демонстрируя эффектный перформанс с гигантскими красными воздушными шарами (Scratch Рольфа Уоллина) или призывая к аплодисментам и другим действиям с помощью табличек (Branches Джона Кейджа). Слушатели с удовольствием участвовали в игре, живостью реакции нижегородская публика очень отличается от аморфной и пресыщенной московской.

Дальше был вильнюсский струнный квартет Art Vio, целенаправленно пропагандирующий музыку литовских композиторов. Исполнялась камерная музыка – приглушенная, неброская, утонченно-интроспективная. Особенно это было заметно в неоромантическом Третьем струнном квартете Анатолия Шендероваса, сочиненном буквально за два месяца до фестиваля специально для ансамбля Art Vio – как его музыкальный портрет. Автор даже написал персональные каденции, чтобы каждый музыкант мог проявить себя, продемонстрировать свое мастерство.

Одним из сильных впечатлений фестиваля стал единственный сольный сет – скрипичные монологи чешки Ленки Зупковой, две из четырех пьес которого – ее собственные (Free Fall и Out of Time/Space), причем с изрядной долей импровизации. Ленка играет на не столь уж редкой в исполнительской практике пятиструнной электроскрипке, сконструированной специально для нее отцом. Инструмент снабжен оригинальными «примочками» и, как правило, используется в контексте live electronics. К тому же выступления Ленки нередко сопровождает видеоряд, так что изначально скромные возможности скрипки невероятно расширяются и дополняются, а удерживать внимание слушателей/зрителей несравненно проще, чем если бы это было только соло на акустическом инструменте. Ленка Зупкова – человек не совсем академический (что лишний раз подтверждает не совсем академический статус фестиваля), она работает в областях классической и современной композиторской музыки, импровизационной музыки и джаза, чешского фольклора; исследует интеграцию музыки, театра, литературы, изобразительного искусства и танца. Причем все это в ее проектах органически взаимосвязано. В заключительной пьесе сета Out of Time/Space помимо электроники она использовала шестиминутный фильм Марселя Дюшана Anémic cinéma (1926), где вращение накладывающихся окружностей – идея фикс. В музыке она отразилась в круговых движениях древком смычка по струнам, в препарации инструмента неким устройством вроде миниатюрной музыкальной шкатулки с крутящейся ручкой…

После 23.00 во время выступления шведских перкуссионистов к Павлу Милославскому подошли местные жители и попросили играть потише. Собственно, программа фестиваля и была рассчитана на постепенное diminuendo: именно после ансамбля Kroumata общая динамика пошла на спад. Логичным завершением стала медитативная «Лекция о Ничто» Джона Кейджа. По задумке автора, во время ее чтения могут исполняться произведения на выбор музыкантов. Это были Flute and Bass британского композитора Тима Паркинсона и One⁵ самого Джона Кейджа. Исполнители – солисты ансамбля NoName (его руководитель композитор Марк Булошников попробовал себя в качестве чтеца). Среди прочего в тексте повторялись слова «если кто-то хочет спать, пусть засыпает» – так вышло, что обращены они были и к слушателям, и к жителям окрестных домов, с которыми волшебным образом вот уже в третий раз удается договариваться организаторам ночного музыкального марафона.

Фото Дмитрия Степанова