Музыка Рахманинова всегда присутствовала в репертуаре капеллы: за три десятилетия ее существования было исполнено множество хоровых и симфонических опусов, а «Всенощную» хор Полянского пел и ранее, когда был самостоятельной единицей, активно пропагандируя в позднюю советскую эпоху русскую духовную музыку. В юбилейный год эта линия усилилась — прозвучала не одна рахманиновская программа: очередную представили в Концертном зале Чайковского.

«Франческу да Римини» коллектив Валерия Полянского представил в театрально-концертном варианте, нередко практиковавшимся им и ранее: оркестр на сцене, хор на станках, солисты поют наизусть в костюмах эпохи создания «Божественной комедии»; есть минимальный реквизит, придуманы мизансцены. Античный антураж филармонического зала выступил естественной декорацией для представления трагедии. Вергилий и Данте появляются на звуках вступления на правом портике, потом перемещаются на левый, далее спускаются на авансцену — их блуждания словно визуализируют путешествие свидетелей истории несчастных любовников из Римини по кругам ада, а взгляды, устремленные в зал, будто выискивают смертных грешников среди публики. Немного смутил костюм Данте — он почему-то так же, как и Вергилий, был облачен в древнеримское платье, кстати, вопреки видеопроекциям, дополнявшим сценическое действие на панелях у органа: там поэт был одет по моде своей эпохи. Также удивил мимический кардинал, благословляющий с портиков Ланчотто на поход против гибеллинов: отчего-то он не по рангу облачился в папские одеяния. Основные герои в большей степени соответствовали нашим представлениям о позднем Средневековье — раннем Ренессансе, особенно удачен оказался костюм Франчески.

Простое и лаконичное мизансценирование заметно оживляло действие и приковывало дополнительно внимание. Солисты по-настоящему играли, взаимодействовали, жили в образах: жестокий и коварный, но одновременно глубоко уязвленный и плохо владеющий собой Ланчотто, кроткая и честная Франческа, охваченный неудержимой страстью Паоло. Исполнители-кавалеры имеют, помимо филармонического, довольно богатый театральный опыт, поэтому их артистизм был весьма выразительный и меткий. Но и сопрано неплохо справлялась с чисто актерскими задачами: образ не отличался новизной или глубокой проработкой, однако в целом все же был создан, и не только вокальными средствами.

Певческое наполнение вечера оказалось одним из самых удачных из когда-либо слышанных в оперных проектах Полянского. Безусловно, пальму первенства стоит отдать Юлии Томиной, чье ясное и чистое, красивого тембра сопрано идеально подошло партии Франчески, порадовав прекрасной интонацией, выразительной фразировкой, убедительными верхними нотами, которые здесь весьма важны и трудны, ярким драматизмом в кульминациях. Партия Франчески коварна, композитор, как известно, писал ее для Антонины Неждановой, но та отказалась из-за ее драматической насыщенности; для настоящего же драматического сопрано партия слишком «задрана», изобилует неудобными высокими нотами. В пении Томиной как раз наблюдался счастливый баланс между чувственной экспрессией и академически благородным звуковедением, не дающим певице скатываться на мелодраматические эффекты, совершенно неуместные здесь. Стоит отметить и очень хорошую дикцию, что вообще редкость в этой партии, — обычно солистки выдают сплошной неразличимый вокализ.

На втором месте — Евгений Либерман, в целом справившийся с непростой партией Ланчотто, полной трагических красок и недобрых интонаций, недюжинного драматизма. Пение было продуманным, образ — вполне законченным; лишь мощные кульминации получались не всегда — перекрыть плотный, почти экспрессионистский оркестр Рахманинова не слишком выходило, особенно в финале, когда солист (изображающий застающего любовников врасплох мстителя) оказался помещенным на один из портиков.

Менее других убедил Максим Сажин в партии Паоло: он пел выразительно и в целом технично, но само качество его небольшого и характерного тенора едва ли годится для партии, в которой необходимо доставить слушателю настоящее наслаждение звуком. Волей-неволей во время концерта вспоминался Паоло Владимира Атлантова с пластинки 1970-х или недавнее прочтение этой партии геликоновцем Иваном Гынгазовым, и эти воспоминания-сравнения были не в пользу нынешнего протагониста.

Две второстепенные партии Вергилия и Данте грамотно и артистично озвучили бас Руслан Розыев и тенор Максим Калинин: в пении первого лишь смущал по-прежнему изрядно заглубленный звук, в пении второго — некоторая анемичность. Впрочем, эти недостатки были несущественными, поскольку сами партии-роли носят во многом служебный, дополняющий характер.

Очень отрадное впечатление оставила интерпретация маэстро Полянского и работа его коллективов — хору и оркестру удалось передать всю красоту и глубокую выразительность партитуры: от тонкой лирики до торжествующего экстатизма, от потаенной тоски до громоподобных раскатов ада и стенаний грешников. Точность исполнения, в целом сбалансированность звучания, выгодная подача солистов рождали ощущение античной соразмерности и гармонии.

Фотограф - Павел Есин