Первую оперу, как и вторую («Эдгар»), современники Пуччини почти не заметили – его слава оперного композитора началась с третьей: «Манон Леско». И позднее на мировой театральной сцене обе так и не были «реабилитированы». Сегодня они также ставятся крайне редко, лишь по особым поводам, с известной периодичностью – только на пуччиниевском фестивале в Торре-дель-Лаго. 

И вот «Виллисы» – в репертуаре белорусского Большого. Театр обращается к раритетным произведениям, но нечасто: в основном это касается белорусского национального репертуара. Единственный в республике оперный коллектив отвечает сразу за много направлений: и за классику, и за современные сочинения, за пропорциональное представительство разных национальных школ (идут итальянские, французские, русские, немецкие оперы); в конце концов, труппа должна думать и о кассе, которую делают не новинки, а шлягеры. 

На эксперимент в Минске решились в пандемийном 2020 году. Белоруссия, как известно, была одной из немногих стран, не закрывавшихся на тотальный карантин: оперный театр работал постоянно и даже выпускал спектакли. Другое дело, что в силу указанных обстоятельств его новую работу мало кто видел, поэтому нынешние показы все еще можно считать премьерными. «Виллисы» идут не часто, но регулярно, и собирают зал. Публику притягивает и неведомое название, и, конечно, имя автора. Кстати, в репертуаре Большого – весьма представительный список опер Пуччини: «Тоска», «Богема», «Турандот» и «Мадам Баттерфляй». Дополнить перечень дебютной работой композитора предложила прославленная солистка белорусского Большого Оксана Волкова. 

Выпускница Молодежной оперной программы Большого театра России Волкова сделала заметную международную карьеру, при этом никогда не порывала с родной сценой, спев в Минске огромный репертуар. Интересно, что у певицы меццо-сопрано, а в «Виллисах» нет партии для меццо: зачем же эта опера Волковой? Думается, что, находясь в зените творческой формы, Оксана Волкова, тем не менее, мыслит на перспективу. Она окончила в Белорусской академии музыки факультет режиссуры музыкального театра, и «Виллисы» – ее дипломная работа. Кто-то скажет: ничего себе «выпускной экзамен» – сразу постановка на главной сцене страны!.. Но статус ведущей солистки, любимицы и публики, и руководства театра позволил Волковой это осуществить. Уникален ли ее случай? Нет. Вспомним Елену Васильевну Образцову, которая на пике славы попробовала себя в режиссуре (притом не имея диплома режиссера), поставив на сцене ГАБТа «Вертера» в 1986 году. 

Выбор Оксаны Волковой говорит только в ее пользу. Редкая опера – значит, не будет невыгодных сравнений; музыку почти никто не знает, постановочных традиций, по сути, нет. При этом сюжет хорошо знаком: он аналогичен балетной «Жизели» и, следовательно, может привлечь не только оперную, но и балетную публику (интересно же посмотреть, как в опере решена коллизия, известная по балету). Опера компактная, непродолжительная по хронометражу и с малым количеством солистов. Главное же, репертуар театра прирос эксклюзивной вещью; кому и где ни скажешь об этом – все уважительно говорят: какие белорусы молодцы! После спектакля это восклицание хочется повторить. 

Несмотря на всю «раннесть» оперы, с первых нот слышно: это настоящий Пуччини! Никакого робкого поиска собственного языка – он сразу очень узнаваемый: сочные гармонии, широкое дыхание рубатных фраз, частая смена размеров, ритмическая нетривиальность. В роскошной партитуре угадываются и ростки «оперного будущего» – «Манон»и «Богемы», и кое-что из оркестровых сочинений автора. Разумеется, не все сразу найдено. Так в «Виллисах» есть увертюра (позже композитор откажется от всяких вступлений в своих операх); соблюдается номерная структура и еще отсутствует сквозное развитие – естественный для зрелого Пуччини метод. Чувствуется «работа по лекалам» раннего Верди, если не Беллини. В насквозь романтическом сюжете нет ни доли правды жизни и даже намека на веризм. 

Свой спектакль Оксана Волкова назвала «“Виллисы. Фатум” – опера-балет», пригласив к участию балетную труппу театра. Главные герои – влюбленные Анна и Роберто (аналоги балетных Жизели и Альберта), а также отец Анны Гульельмо. Четвертый и равнозначный им персонаж – виллиса Сирена, которая соблазняет легкомысленного Роберто: в ее роли выступает прима-балерина Ольга Гайко. Многочисленных виллис исполняют танцовщицы кордебалета: по сюжету они сначала увлекают молодого героя вакханалией, а в финале «затанцовывают» до смерти. 

В центре сцены – наклонный ромбический подиум: он похож на театральные подмостки, но в то же время своим положением говорит о неустойчивости первоначальной идиллии. Как в барочном театре, у задника – картонные кущи, имитирующие аркадию, однако сразу понятно, что их благолепие эфемерно (сценограф Этель Иошпа), и вскоре оно действительно исчезнет. В остальном сцена пуста и мрачна, тотальная чернота сулит недоброе. На этом фоне белоснежное подвенечное платье Анны сразу кажется погребальным саваном. Колоссальна роль света (от Стаса Свистуновича): именно ярчайшие, периодически мучающие публику прожекторы создают финальную картину торжества инфернальных сил. Балетное решение вакханалии и танца смерти предложил хореограф Константин Кузнецов, сделав версию контемпорари-данс, а не классический вариант, чего можно было бы ожидать в «оперном дубле» балета Адольфа Адана. 

Режиссерский дебют вполне удался, работа очень достойная. Музыкальную часть спектакля театр представляет также на хорошем в целом уровне. Лишь в отношении сопрано Клавдии Потемкиной (Анна) есть сомнения: у нее приятный тембр, но голос небольшой и ненасыщенный, справляться с пуччиниевской фактурой ему непросто. Правда, и опытному бариону Владимиру Громову (Гульельмо) порой не хватало яркости, особенно на верхах, чтобы пробивать оркестр без сомнений. Более других убедил тенор Дмитрий Шабетя (Роберто): его красивый спинтовый голос словно создан для пуччииевского репертуара, слушается в нем органично и не без удовольствия. Драматические же образы решены артистами и режиссером вполне убедительно, следуя музыкальной логике. Коллективы театра оказались на высоте: и хор Нины Ломанович, и оркестр Юрия Караваева радовали выразительным звуком – то трепетным, то страстным, – с большим энтузиазмом представляя яркую партитуру.