Эту певицу в России узнали в 2000-е как участницу премьер Теодора Курентзиса в Новосибирске, Перми и Москве. В 2006-м в партии Донны Анны она была лучшей из всего международного состава исполнителей «Дон Жуана» в Зале Чайковского (не слишком удачного в целом для Курентзиса), затем, также с греческим маэстро, представила отдельную барочную программу. В 2009-м в гайдновском «Орфее» (концертное исполнение с коллективами Новосибирского оперного) Кермес поразила виртуозным и драматически убедительным вокалом, а в 2013-м москвичи услышали ее в номинированной на «Золотую маску» пермской постановке «Так поступают все» (Фьордилиджи).

Симона Кермес приезжала к нам не только в связи с Курентзисом: не раз выступала с собственными сольными концертами и весьма полюбилась публике. Это особая артистка, ее не спутаешь ни с кем. Стиль и манеры – очень индивидуальны, до известной степени эпатажны (что кому-то импонирует, а кого-то отталкивает). Кермес мало похожа на академическую исполнительницу. Пританцовывает во время оркестрового проигрыша, притом весьма энергично, будто на дискотеке, благо бравурная, ритмичная, энергетически заводная музыка барочных авторов (на чем в основном и специализируется певица) этому весьма способствует. Часто ли такое случается на филармонической сцене? Совсем нет. Вызывающие наряды, комбинирующие мотивы старины и гламура – в этот раз таков был костюм в первом отделении концерта, – тоже не вполне филармоническая норма. Актерская выразительность, лицедейство настолько экспрессивны, что порой граничат с циркачеством, клоунадой. Приглашение публике подпевать и аплодировать в такт – Кермес делает это практически на любом концерте – разве не из мира шоу-бизнеса, с которым так стремятся потягаться некоторые классические музыканты?

Самое главное – вокал: непривычный, не вполне академический даже с учетом современной практики барочного исполнительства. Много открытого звука, манера звуковедения – почти эстрадная, в которой нет-нет да и проскальзывают интонации то Анны Герман, то Уитни Хьюстон. Колоратура смелая, активная – Кермес без раздумий бросается на самые заковыристые пассажи, – но порой грубоватая, непластичная, с резкими толчками и не всегда выровненной регистровкой. Верхние ноты, особенно на форте, – частенько резковатые, агрессивные, недостаточно округлые, взятые в силовой манере. При этом технически Симона Кермес умеет очень многое.

У нее хорошее дыхание, оттого на опоре она может петь весьма продолжительные фразы, изобилующие украшениями (хоть и сетует в интервью, что не в состоянии «переплюнуть» знаменитого Фаринелли, но это, пожалуй, кокетство). Она умело владеет приемом мецца-воче, в силу чего почти всегда убедительно выходят ламенто; ее парящее пианиссимо, особенно в верхнем регистре, подкупает. Сопрано Кермес не назовешь выдающимся или каким-то особо красивым – достаточно ординарный звук, но динамическое разнообразие, тонкость нюансов, выразительность фразировки, безусловная осмысленность пения с лихвой искупают отсутствие запоминающегося звучания.

Предновогодний концерт в «Зарядье» напоминал жанр телешоу. Кермес взяла на себя конферанс: на неплохом русском – для уроженки ГДР, выросшей при социализме, видимо, это не очень сложно – она представила аккомпанирующий ей московский барочный оркестр Pratum Integrum, комментировала номера, бросала в зал поздравительные фразы и цитировала Ницше. Основу программы составили барочные арии, главным образом грозно-патетические или бравурные монологи мести из опер Вивальди, Порпоры, Перголези, Хассе и других. В них Кермес по-прежнему впечатляла свободными верхами и лихими колоратурными пассажами, отличной техникой исполнения, хотя невозможно было не услышать, что свежесть голоса заметно померкла, что по яркости тембра он уступает себе же 10-15-летней давности. Это не удивительно: Симоне Кермес 57, для колоратурного сопрано – почтенный возраст, многие в эти годы давно не поют публично, поэтому достаточно хорошей формой певицы стоит восхититься. Особенно впечатлила Кермес в трио с виолончелью и клавесином в очень интимно исполненной ламентозной арии Dite ohime из «Верной нимфы» Вивальди.

Были в концерте и откровенные сюрпризы. Его открыла импровизация «Новый свет» на тему из сборника Джона Эклза The Mad Lover; ближе к концу первого отделения прозвучала песня Стинга Fields of Gold, а во втором отделении – Utopia Голдфраппа и Pokerface Леди Гаги (три последних – в аранжировках Яркко Рийхимяки). Кермес полагает, что эти сочинения по духу и эстетике перекликаются с миром барокко, особенно когда их обработки сделаны композитором-академистом (а в их подборе и интерпретации, добавлю от себя, проявился большой вкус). С этим нельзя не согласиться – современная популярная музыка прозвучала, как своего рода необарокко.

Кроме всего, к свойствам таланта Симоны Кермес стоит причислить ее необыкновенное обаяние и способность держаться на сцене с обескураживающей свободой, избегая при этом даже намеков на фамильярность. Умение тонко балансировать на грани классического формата и подкупающей легкости артистического бытия – это тоже искусство.