В столице Российской империи "Волшебная флейта" впервые прозвучала через три года после мировой премьеры в Вене: в Эрмитажном театре русскому двору ее представила немецкая труппа. Спустя четверть века состоялась собственная премьера в Большом театре Петербурга – полностью на русском языке. На русском же дали и первую постановку в Кировском театре в 1966-м. В постсоветские годы Мариинка обращалась к "Флейте" дважды: в 1993-м полностью по-немецки (режиссер Штеффен Пионтек, дирижер Юстус Франц), в 2007-м – по-русски (режиссер Ален Маратра, дирижер Михаил Татарников).

Музыкальным руководителем постановки 2022 года, как и 30 лет назад, выступил Юстус Франц, который, кстати, не боится работать в России, поскольку, по его собственным словам, "никому ничего не должен" на Западе, – в частности, не связан с проектами, имеющими финансирование Германии или Евросоюза. Языки постановки – немецкий и русский: на первом поют, на втором разговаривают – компромисс, к которому сегодня прибегают нередко. Режиссуру поручили Екатерине Малой, для которой это уже вторая постановка в Мариинском театре после летней "Итальянки в Алжире".

Малая сделала детский сказочный спектакль, очень простой, иллюстративный – добротно, профессионально, без особых подтекстов, но и без фантазии. Все точно так, как написано у Эмануэля Шиканедера. С одной стороны, такой подход несколько озадачивает тех, кто хотя бы раз видел "Флейту" на сцене. Хочется какой-то изюминки, особенно учитывая то, что, за исключением музыки Моцарта, ничего гениального в этом зингшпиле нет. И стилевой винегрет, и еще большая литературная мешанина – а либреттист, кажется, насытил пьесу всеми имеющимися у обывателя XVIII века знаниями (и про астрономию, и про масонов, и про древних египтян, и про комедию дель арте), – все это требует объединяющей идеи, в противном случае опера будет смотреться как утомительно бесконечный калейдоскоп. С другой стороны, такой подход безопасен, он не придает произведению чужеродных смыслов и не содержит эпатаж. Из этих "двух зол" предпочтительнее решение Малой.

Акцент перенесен на визуальную составляющую спектакля. Действительно, самое интересное и ценное в нем – это картинка. Имя Глеба Фильштинского – режиссера мультимедиа и художника по свету неслучайно указано в программке выше имени режиссера-постановщика. Без преувеличения, он здесь главный. На сцене – красиво и даже избыточно ярко. Лес чудесен, волшебен, по нему порхают райские птички, в центре стоит "заветный дуб": гигантский исполин – сценографический центр многих картин. Преисподняя, откуда поднимается Царица ночи, мрачна и насыщена космогоническими элементами. Храм мудрости Зарастро с огромным золоченым диском – гармоничен. Прямолинейность и отсутствие всякой дистанции с лихвой компенсированы зрительным рядом, пусть и чересчур праздничным. Помимо видеоарта, немалую роль играют сценография Петра Окунева и костюмы Мартина Рупрехта, сделанные не без выдумки, но легко читаемые: Папагено – в зеленых перьях, Моностатос – в белом тюрбане, Царица ночи – с рогами полумесяца во лбу.

К сожалению, к визуальной роскоши и внятной режиссуре театр не сумел добавить главной компоненты – достойной музыкальной интерпретации. Вина тут полностью на Юстусе Франце. Его "Флейта" была полна убаюкивающих темпов (из-за чего закончилась почти на час позже обещанного), совершенно лишена энергии и витальности, звучала вяло, анемично. Увы, было немало расхождений между оркестром и певцами, неаккуратных и неточных вступлений, элементов раскоординации. Для меня такое исполнение не стало сюрпризом: примерно так же "Волшебная флейта" звучала у Юстуса Франца в проекте Юрия Башмета (синтетический спектакль Павла Сафонова, соединивший музыкальный театр с драматическим): слишком размеренно-философично. Однако если в том представлении это можно было оправдать особым форматом и необычной концепцией, то в постановке Мариинского театра такой же "ход" оказался губительным. Во время действия не раз вспоминался Валерий Гергиев: будь он за пультом оркестра, несомненно подал бы партитуру живее и интереснее!

Положение скрашивали солисты. Особенно хочется отметить яркую и насыщенную колоратуру Ольги Пудовой (Царица ночи), сочный бас Юрия Воробьева (Зарастро), витальность и артистизм Ярослава Петряника (Папагено), красивое лирическое сопрано Виолетты Лукьяненко (Памина) вкупе с ее бесспорным женским обаянием, а также огненную характерность Андрея Зорина (Моностатос). Приглашенному из Михайловского театра Борису Степанову (Тамино) слегка не хватало ровности звуководения, но образ отважного и благородного принца в целом ему удался.